Дай лапу

— Вот видите, и тому тоже… Надо, по-моему, вскрыть квартиру.

— Да бог с вами. Вы что? Дверь ломать?

— Надо же проверить. А вдруг?

— Не наше дело, — отмахнулась она. — Как-нибудь без нас разберутся.

— Послушайте, — уговаривал ее Разлогов. — Человек умер. Наш с вами сосед… Надо хотя бы родственникам сообщить, пусть похоронят по-человечески.

— Да почему вы решили, что это он? — раздраженно возразила она.

Ей явно не хотелось ничего такого делать. Как видно, перед приходом Разлогова она настроилась идти домой, и тут как раз он так некстати со своей догадкой.

— Потому что видел его на пустыре. Близко, вот как вас сейчас… В плаще и шляпе, с авоськой… И теперь знаю, как его зовут.

— И всё?

— Немало, знаете… Пойдемте, прошу вас. Минутное дело. И будем спокойны. Вскроем квартиру. Организованно, с вами, представителем власти. Найдем документы, сверим, сличим фото.

— А если ошибка?

— Невелика беда. Спишите расходы на меня.

— На вас спишешь, — недовольно пробурчала она. — Такой скандал будет.

— Не будет. Зовите, зовите слесаря. Он в какой квартире обитает?

— В семьдесят третьей.

— Пойдемте вместе в семьдесят третью… Надо же, в конце концов, помогать человеку.

4

Слесарь сначала наотрез отказался. Без милиции, сказал, нельзя чужую квартиру вскрывать.

Разлогов долго объяснял ему, в чем дело, рассказывал про покойника, о своих подозрениях, слесарь — всё равно ни в какую.

— А за магарыч? — предложил он.

— Ну, если за магарыч, — почесал в затылке слесарь, — тогда рискнуть можно.

Взял фомку, топор, две стамески и молоток.

Они перешли в соседний подъезд и поднялись на третий этаж. Женщина показала квартиру, в которой жил Пукалов.

Сперва слесарь попробовал открыть дверь отмычкой. Но ничего у него из этой затеи не вышло. Дверь была старая, деревянная, но прочная, хорошо что не металлическая. Помня об обещанном вознаграждении, слесарь, не долго думая, достал из-под ремня топор, отбил косяк, испортил обивку и взялся вырубать часть стены — там, где находился замок.

Пока слесарь крушил стену, Прошка гавкал, возмущался и возражал, и утихомирить его было сложно.

Дело двигалось к завершению, когда замок вдруг щелкнул и дверь бесшумно (Разлогову показалось, совершенно чудесным образом) отворили изнутри.

Слесарь отпрянул, и выронил топор; он буквально остолбенел. Представительница правления охнула и закрыла руками лицо. Даже Прохор от неожиданности потерял дар речи.

На пороге стояла крупная пожилая женщина, которую Разлогов в доме никогда прежде не видел. Мужеподобное лицо ее с тяжелыми низкими скулами было бледным, устало-мрачным. В глазах — надменная суровость.

— Что вам угодно? — спросила она.

В голосе ее, как ни странно, не было ни обиды, ни злости, ни гнева. Спокойный, уверенный голос.

Разлогов путано, запинаясь, взялся объяснять:

— Мы думали, что у вас… И потом, собрание… А оказалось…

Прошка без разрешения прошмыгнул мимо хозяйки квартиры в прихожую. Его привлек странный приманчивый запах, запах какой-то затхлости, доносившийся изнутри, — этот резкий въедливый запах, находясь на лестничной клетке, слышал даже Разлогов.

— Чего не открывали-то? — виновато спросил слесарь. — Я вон сколько зря по вашей двери долбил.

— Не ваше дело, уважаемый, — с достоинством ответила женщина. — Это я вас вправе спросить, почему вы ломитесь в чужую квартиру?

— Ради бога, извините нас, пожалуйста, — начала оправдываться представительница правления. — Понимаете, на пустыре человек умер, и вот этот товарищ, — она кивнула в сторону Разлогова, — предположил, что… может быть…

Прохор коротко гавкнул, пискнул и жалобно заскулил.

Он что-то в квартире обнаружил и теперь сигнализировал; он так попискивал и поскуливал, как правило, когда встречался с чем-нибудь загадочным, для него непонятным, что вызывало у него, помимо животного интереса, еще и настороженность.

— Разрешите? — сказал Разлогов, решив позвать пса и всыпать ему за непослушание. — Отшлепаю, будет знать… Можно я пройду на минутку?… Извините. Так получилось… Как-то неловко на пороге… Мы вам всё объясним… Нас бояться не стоит. Мы — соседи.

— А я и не боюсь, — сказала она.

И величаво отступила, позволяя ему пройти.

— Шеф, — тронул за плечо Разлогова слесарь. — А это? — замялся он. — Ну насчет?…

— Как договорились, — успокоил его Разлогов. — Всё остается в силе.

— Гляди, — пригрозил он, впрочем, почти по-дружески. — А то я шуток не люблю. — Стукнул себя подбородком в грудь, сел с топором в лифт и уехал.

Хозяйка квартиры молча отвернулась и, оставив дверь открытой, прошла внутрь.

— Это Гренадер, — шепнула Разлогову представитель правления.

— Фамилия? Или прозвище?

— Фамилия. Ее зовут Клавдия Ефимовна. Фамилия Гренадер. Она пенсионерка. Проживает не здесь, а в пятьдесят первой квартире. Здесь она всем распоряжается… Между прочим, она тоже подписала жалобу.

— Вот как. Член коллектива?

— Да. И, мне кажется, самый активный.

— По какому праву она тут командует?

— Правая рука Пукалова, — объяснила шепотом представитель правления. — И левая, по-моему, тоже.

Разлогов заглянул в прихожую, высматривая пса.

— Не помешаю? — спросил он. — Можно зайти?