Дача на Петергофской дороге

— Жюли! Жюли! — раздались пискливые голоса барышень с разных концов.

Жюли, или моя дама, сделала недовольную мину.

— Жюли! Жюли! — еще пронзительней запищали ее сестрицы, и меньшая, выскочив из-за куста, сказала по-французски:

— Тебя зовет Анна Егоровна.

Жюли сделала гримасу своей сестре и, оставив мою руку, с необыкновенною любезностью сказала мне:

— Подождите здесь, я сейчас приду! — И она побежала с сестрой.

Не успел я сделать двух шагов, как словно из земли выросла средняя сестра, крича:

— Жюли!

И потом, как бы удивясь, воскликнула:

— Вы одни? Где же сестра?

— Она ушла.

— Вы соскучитесь здесь! Мы так отвыкаем от общества в деревне, что когда зимой приезжаем в Петербург, то наши кузены называют нас дикарками. Вы выезжаете на балы? Любите танцы? Я ужасно люблю вальс.

— И я нахожу, что это самый приятный танец, — отвечал я.

— Кажется, идет Жюли! Ах, давайте прятаться от нее! — схватив меня за руку и с силой таща за собой, сказала барышня.

Я последовал за ней, и мы прятались довольно долго от поисков Жюли, которая с досадою крикнула сестре:

— Анна Егоровна тебя зовет!

Мы вышли из засады и были встречены Жюли очень сердито.

Все трое мы отправились к террасе, на которой нашли Щеткина, моего приятеля и Анну Егоровну в дружеской беседе. Анна Егоровна строго спросила сестер, разумеется, все на французском диалекте:

— Где Мари? Я ее послала за вами.

Но в эту минуту принесли ягоды и фрукты, и все занялись ими.

Между разговором я упомянул о Феклуше. Как лица у всех вытянулись! Сморщенная фигурка хозяина дома, злобно усмехаясь, подмигнула моему приятелю на меня и сказала:

— Уже успели! Точно вороны ждут своей добычи, никого не пропустят, чтоб…

Приятель мой сделал недовольную гримасу, а Анна Егоровна заметила отцу семейства, что не следует в порядочном обществе, том более где есть девицы, упоминать о такой девушке.

Приятель мой посмотрел на меня так, как бы желая сказать: «Видишь, не я один отзываюсь дурно о Зябликовых».

Желая удостовериться в своем подозрении, я начал подделываться под общее мнение о Зябликовых и сказал две-три плоские остроты на их счет, что доставило большое удовольствие как моему приятелю, так и всему обществу. Наивные барышни премило кусали губки, чтоб скрыть свои улыбки, на этот раз вовсе непринужденные.

Феклуше все вменялось в преступление. Ее одинокие прогулки в лесах, рыбная ловля. Они, то есть г-н Щеткин и Анна Егоровна, знали все, что делается в деревне Зябликовых, и доброту степных помещиков толковали в дурную сторону. Игра Феклуши на гитаре приводила в ужас наставницу. Спорили о ее годах, прибавили ей чуть ли не пять лет. Одним словом, все общество в продолжение двух часов только и говорило, что о Зябликовых, даже барышни принимали участие в разговоре.

— Я бы умерла от страха, если б очутилась одна в лесу, — сказала Жюли.

— И я бы! — подхватила меньшая.

— У ней руки и лицо, говорят, как у крестьянки. Она никогда не носит ни перчаток, ни шляпки.

— Mesdemoiselles, mesdemoiselles! — воскликнула строго, как бы опомнясь, Анна Егоровна своим воспитанницам.

«Так вот где нашел мой приятель простоту и радушие!» — подумал я, и мне захотелось отомстить ему.

Когда стало темно, я успел по очереди каждой сестрице пожать ручку и дать ей заметить, что я всякий день хожу на охоту около их деревни рано поутру.

На возвратном пути приятель мой, очень ловко подметивший впечатление, сделанное на меня семейством Щеткиных, лукаво спросил:

— Ну что, похожи они на твоих хитрых простаков? Небось сам смеялся своей глупости сегодня. Я тебя уверяю, что если ты чаще будешь бывать у них, то я не поручусь за твое нежное сердце.

Я от души захохотал, и друг мой, не поняв моего смеха, вторил мне очень искренно.

На другое утро я отправился с ружьем бродить в лесу около деревни Щеткиных и вовсе не был удивлен, встретив Анну Егоровну с воспитанницами; они ужасно испугались меня.

— Здесь такая глушь, что один вид мужчины наводит ужас, если он внезапно явится, как вы! — сказала Анна Егоровна.

Барышни все одеты были в утреннем наряде и так показались мне противны, что я недолго оставался с ними и поспешил к речке, где надеялся найти Феклушу.

Боже мой, как она похорошела для меня после дня, проведенного с благовоспитанными барышнями! Как умен и прост ее взгляд, сколько в ней наивности, самой искренней! Как оригинальны ее вопросы и ответы! Я подъехал к речке, привязал лошадь к дереву и поспешил к знакомому месту.

Мне показалось странным, почему сердце мое сильнее забилось и краска бросилась в лицо, когда я нашел пустым место, где сидела Феклуша последний раз. Мне так захотелось посмотреть на ее личико, редкое по своему простому выражению, что я побрел по берегу речки к дому в надежде встретить ее.