Дача на Петергофской дороге

Ольга проворно идет тропою, указанною стариком, и без всякой дурной встречи достигает опушки леса. Но все, что она перетерпела противных чувств, утомили ее душу, замучили тело. Она останавливается, садится на ствол дерева, опрокинутого бурею. «Ворочу его, — говорит про себя, — ворочу, следом будет ходить за мною; не будет мне срама! Найду, найду следы его — там, над озером, там он долго стоял… Уж воротится он, уж будет мой!» Ее воображение разгорается, частые вздохи теснят грудь; она, зачерпнув снегу руками, прикладывает к горячему лбу, но снег тает, и лицо пылает по-прежнему. Члены ее тяготеют, глаза смыкаются; в уме образы слабеют, смешиваются, исчезают; она заснула; но вдруг голос Игорев взгремел в ее ухе: «Ольга, Ольга! помни свое имя, жди меня!»

Она очнулась и быстро оглянулась во все стороны; встала и пустилась снова идти. А день гаснет. Все скорее идет дева; то поглядит на небо, то на длинные тени от елей по белой дороге, глядит во все глаза и взглядом и желаньем ловит, останавливает отлетающий свет. — Уж вот только белизна снега освещает предметы: куда поздно! Что подумает отец! Но чу! Кажется, шум; да, лай собачий. А там должно быть и село наше. Слава Бел-богу! вот оно, вот село. Еще скорее идет Ольга; она собрала все свои силы. Вот огни, что глаза волчьи, мелькают перед нею; шум все ближе, воздух как будто теплее; вот все живо около нее, она дома. — Но что же это за люди у ворот? и что за наречие у них такое, не чудское, не кривичское?

— Кто вы, добрые люди? — спросила она трех молодцев, стоявших у пустых саней.

— А тебе что за дело? — отвечал один.

— Постой, не молодушка ли какая? — подхватил другой, — Голос-ат тоненький. Ну, так и есть.

— Добро пожаловать, красавица! — закричали все. — Не пивца ли несет? Ан наливай скорее, да не пяться, побудь с нами.

— Честные гости, — прервала Ольга, узнав варягов по выговору и одежде, — не из Киева ли вы?

— Из Киева, голубушка. Видите, братцы, уж и девки-то чудские ведают про стольный Олегов город.

— А что ведаете про Игоря? — спросила Ольга.

— Про Игоря! — отвечал один. — Так и Игоря-то узнаешь? Так тебе его надобно?

— Надобно! — прервала Ольга. — Кому ж, коль не мне? Где он? Неужели приехал? Укажите мне князя Игоря моего, укажите!

— Князя Игоря? — сказал один варяг товарищу на ухо. — Это, верно, она! Девица, поди со мной, — продолжал он, — пойдем, все узнаешь.

Ольга побежала вперед к отцовской избе и застала отца на пороге в беседе с чужеземцем.

— Вот она, — вскричал отец. — Где ты пропадала? Здесь об тебе дело: вот и посланец от Олега могучего. Взойдем в избу, гость почтенный, сам скажи ей все наказанное нашим мудрым Олегом, наследником трех могучих богатырей, Рюрика, Синеуса и великого Трувора, моего брата названого.

Тут посланный перешел порог и за ним старик с дочерью. Они оба сели в передний угол, а она стала перед ними.

— Вот тебе дары от жениха, князя светлого Игоря Рюриковича. Он тебя выбрал в супруги из всех девиц. Да ниспошлют Перун, Волос^{9} и Лада все блага земные на ваш союз!

Отец смотрел со слезами на дочь любимую.

— Чуяло ли твое сердце, дитя мое, эту новую судьбину? Как же шло это дело и как же я не знал?

— А вот, слушай, — начала Ольга тихим голосом. — Помнишь, батюшка, как все наши варяги собрались переезжать на ту сторону, я стала в лодку: Игорь сошел ко мне, и мы поплыли. Он на меня глядит, после вымолвил нежное слово и позвал в Киев с собою. Мне стало совестно, и я отвечала ему, как водится, чинно, по твоему казанью.

— Постой, — прервал старик, обращаясь к посланному, — сядем у печи, там теплее; мне и весело и страшно.

— Игорь Рюрикович, — продолжала девица, когда все уселись, — опять меня стал уговаривать и вымолвил слово о браке. Тут я припомнила ему, что он не властен, что он ходит по сю пору по Олеге и что он сам себе не боярин. Когда мы доплыли до берега, он уверял, что я одна ему по сердцу, что иной жены не хочет, и сказал на прощанье: «Дожидайся меня или моего посланного и назовись Ольгою по имени и в честь моего дяди родного, как водится на Славяни. Будешь в Киеве, тебе будет и честь, и слава, и богатство: я пришлю тебе выкуп». — Я ждала, молчала, много терпела, но не смела проговориться с тобою, батюшка, ждала, ждала и… дождалась. Вот тебе, отец родимый, прямую правду сказала.

Ольга покраснела и передником заслонила глаза свои. Старик взял Ольгу за обе руки, подвел к посланному и, зарыдавши, сказал:

— Вот вам дочь моя! Нежьте ее, мое дитя любезное. Отныне она невеста Игоря, сына Рюрикова. Через два дня поедем к нему в Киев!

— А ты, батюшка? — спросила Ольга.

— Я, — отвечал отец, — я провожу тебя к твоему князю-супругу, погляжу на светлый город, добытый нашими варягами, погляжу еще раз на воинов и на оружье, послушаю шуму городского, а там — увидим.

* * *

На другой день во всех дворах узнали, что сын Рюрика выбрал себе невесту, и с той поры на посиделках слышались песни, где повторялись имена Игоря и Ольги.