Дача (июнь 2007)

Выходит, людоедская социальная политика «сброса балласта» не лишена смысла. Но будет ли грядущее «первичное упрощение» (то есть катастрофическое сокращение численности населения в результате резкого снижения уровня жизни) проходить по сценарию мировых элит? Или те, кому дорога «в топку», смогут предложить свой сценарий? Для жителей России это не абстрактный вопрос, ибо именно мы, русские, в первую очередь предназначены «мировыми элитами» (включая свою собственную) на выброс.

«Революция»? Да. Что-то вроде того. Но сперва…

Лирическое отступление

Может, помните: был такой заграничный фильм про американского папашу, выкопавшего под домом ядерное бомбоубежище (во время карибского кризиса дело было). В общем, там на дом упал самолет, а семейство спаслось. Более того, просидев в бомбоубежище четверть века (ждали, пока снизится «радиационный фон»), оно спаслось не только от авиакатастрофы, но и от разрушительного воздействия на организм телевидения и макдональдсов. Выбравшийся на поверхность через двадцать пять лет подросший сынишка оказался реликтовым образцом душевного и физического здоровья - все американские девушки немедленно захотели за него замуж.

И вот что мне кажется. Тот ядерный папаша вовсе не комический персонаж - напротив, это мы все дураки. Ну вот скажите, если бы он «повел себя адекватно», то есть присоединился к «борцам за мир» или баллотировался в конгресс, - спасло бы это его семью от гибели? Сделало бы его сына американским князь-мышкиным?

Мораль: когда с миром происходит «не то, что обычно», выживают в нем не «кто обычно», а «не такие, как все». Маргиналы, чудаки, аутсайдеры. Ценофобы.

Вся плоть - трава

В биологии существует понятие ценоза - системы, связывающей определенные виды питающих друг друга бактерий, растений, насекомых или животных. Функции каждого вида внутри системы строго распределены. Скажем, определенный жучок ест только хвою сосны определенного вида, определенный вид птиц питается только этими жучками, а необходимые им всем сосны растут только в определенной почве, удобряемой пометом этих определенных птиц. Такие виды, нуждающиеся в постоянстве окружения, называются ценофилами.

Человеческое общество подобно биоценозу. Люди тоже любят «строить цепочки»: преступник дает работу адвокату, адвокат пользуется кредитом в банке, банкир создает условия социального неравенства и обеспечивает работой преступника.

Однако в природе существуют и ценофобы - такие виды, которые могут существовать лишь поодиночке, в зазорах между ценозами. Например, подорожник растет только на опушке леса или на обочине дороги - а в лесной чаще или посреди луга его не встретишь. К ценофобам относятся все растения, которые мы привыкли называть сорняками. Сорняки разрастаются там, где нарушена система ценоза.

Например, перепахан луг.

Или произошла революция.

Шариковы и Швондеры, заполонившие пространство бывшей Российской империи после революции 1917 года, цвели раньше далеко на ее обочинах. Но система ценоза была нарушена, и они стали «комиссарами», проникнув в банки и министерства. И постепенно образовали свою систему - новый социальный ценоз.

В живой природе ценофобы играют важную роль - они являются эволюционным фактором. Дело в том, что в системе преобладают механизмы регуляции и ограничения. А вне системы - механизмы приспособления. Приспособление - мотор эволюции.

Ценофобами были в свое время млекопитающие, вытеснившие рептилий и тетрапод, а также цветковые растения, пришедшие на смену голосеменным. Эволюция первого возникшего на границе леса и степи человека тоже была историей приспособления ценофоба.

Ценофобы - сорняки и помоечники - иллюстрируют афоризм «последние станут первыми». Уйти на обочину, провалиться в щель значит потерять настоящее, но оставить за собой будущее. Все очень просто. Кто пострадает сильнее всех, если вдруг произойдет революция? Банкиры и адвокаты. А кто выиграет? «Социальное дно». Или вот случится вдруг цивилизационный катаклизм - кто меньше всех пострадает? Бомжи. Возможно, только они и выживут.

Колонизация поперек

В эволюционной модели бомжа существует всего лишь одна ошибка: он живет в городе. А от этого, как правило, быстро спивается - город диктует ему эту модель «выживания». Если бы бомжи уходили из больших городов в какие-нибудь заброшенные деревни, где нет ни милиции, ни водки, ни теплоцентрали, ни пищевых отбросов, зато полным-полно брошенных домов, не возделываемой земли и дров в лесу, они бы не помирали через год-полтора от обморожений и болезней, а превращались в надежду и красу нации, как какие-нибудь казаки Ермака в XVI веке.

Что делали пассионарии (те, кому неймется, не такие, как все), вытесненные из субпассионарной (уставшей от собственных ратных подвигов, стремящейся к сытости и покою) Европы? Собирали чемоданы и ехали в Новый Свет. В итоге, зарядившись энергией, этот «Новый Свет» сперва стремительно освободился от европейской политической зависимости, а теперь и вовсе вертит старушкой прародительницей как хочет.