Дабог

— Нет… Мы предали… Предали Кассию, когда узнали от Рокотова о том, что случилось с его планетой, и испугались, не решились помочь. — Полвин говорил тихо, но в его словах чувствовался нечеловеческий надрыв. — Нам казалось, что беда далеко и никаким краем не сможет задеть нас… Мы ошиблись… Горько, жестоко ошиблись… Благополучие свое не построишь на чужой боли… и стыдно, что осознаю это сейчас… Стыдно… — Полвин несколько секунд помолчал, будто собираясь с силами, а потом с горечью добавил:

— Наши предки были русскими офицерами, которые помнили, что такое родина и честь… Видно, господа, мы потеряли это… Тогда пусть не мы — пусть скажут молодые…

Он поднял взгляд, посмотрел на дочь, потом на Рощина…

— Этот адмирал Надыров показал цену своих обещаний. Когда нас превратят в рабов, будет поздно что-то делать… — заключил он.

Андрей, который смотрел на него, почувствовал, как по спине пробежал легкий озноб. Два слова задели его. Русский офицер… Это являлось чем-то незнакомым, но закрепленным на уровне генной памяти поколений.

— Ваша дочь, Николай Андреевич, сумела понять меня… — негромко произнес он после короткой паузы, когда понял, что Полвин ждет именно его мнения. — У нас нет сил, чтобы защищать Кассию, — это нужно было делать раньше. Однако есть шанс попытаться изменить ситуацию вообще… — Рощин запнулся, подбирая слова. Было видно, что он не привык к публичным выступлениям перед какой-либо аудиторией. — Понимаете… — собравшись с мыслями, продолжил он. — Люди на Земле живут очень плохо, но они не виноваты в том, что, как я, например, родились в перенаселенном, урбанизированном мире. Им дурят мозги, обещают райские планеты, а потом, когда наступает разочарование, понимаешь, что попал на обыкновенную, грязную войну, цели которой выгодны лишь тем, кто наверху, у кормила власти… когда осознаешь это, то уже становится поздно — ты вовлечен в бойню, и нет пути назад… Вы понимаете меня?

Андрей поднял взгляд. Полвин и Лисецкий одновременно кивнули. По их глазам Рощин видел, что они действительно понимают его… По крайней мере ему хотелось верить в такое понимание…

— Это одна сторона проблемы, — произнес он, взяв со стола пачку сигарет. — Но миллионы людей, призванных сейчас во флот, скоро закончат свои внутренние искания, их повяжут кровью, как Сейч пытался сделать это сегодня со мной. И что самое удручающее — они не увидят на своем пути никакого достойного сопротивления, которое заставило бы их задуматься — за что они проливают кровь, чьи интересы пытаются защитить?.. Им будет практически неведома заставляющая переосмысливать войну горечь поражений, потому что колонии разрозненны, эгоистичны в силу особенностей своего развития, и не нужно взирать на Дабог как на правило этой войны — правилом, к сожалению, станет Кассия… Миры будут падать под сапог Альянса один за другим, как переспелые яблоки. Ну, а те, кто попытается организовать разрозненное сопротивление, будут стерты, превращены в пепел…

— И где же выход? — хмуро осведомился Полвин.

— Мы должны попытаться если не объединить, то хотя бы проинформировать колонии о существующей угрозе.

— Согласен… Но что это даст?

— Миллиарды людей на Земле влачат жалкое существование, — повторил Рощин. — Им нужно дать шанс, донести до них желание колоний принять новых граждан и без войны… Все имеют право жить, Николай Андреевич. Колонии должны бороться, но не за то, чтобы оставить все как есть и почивать на лаврах, наплевав на горе миллиардов иных людей.

— Это я понимаю. Но, оповестив иные колонии, мы разве не спровоцируем новый, еще более жестокий виток уже развязанной войны?

— Да… — скупо согласился Андрей. — Это будет война. Страшная… Жестокая… Борьба за выживание… — немного подумав, добавил он. — Но иначе корабли Альянса просто сотрут колонии поодиночке, сколько бы их ни было, а на уцелевших в этой бойне планетах насадят свою, весьма сомнительную культуру земных муравейников, возможно, возродят рабство, что неизбежно приведет к новой войне… Потому что после ковровых бомбардировок пригодных жизненных пространств останется слишком мало для полноценного расселения… Этот порочный круг может быть бесконечен и приведет к гибели всех нас. Если Земля не получит отпор, то правительство Джона Хаммера создаст на костях колоний серую, унылую империю урбанизированных центров, где будет задушена всякая свобода. Людям нужно дать шанс выбирать самим, во имя чего им жить и за кого отдавать эту самую жизнь. Если внеземные миры объединятся и дадут отпор агрессии, то правительство Хаммера падет, потому что ситуация на Земле давно близка к взрыву и их спасает только бескровная, победоносная война… Земля сегодняшняя — это колосс на глиняных ногах, и если он рухнет, то тогда уже на совести колоний будет вопрос об открытии свободной эмиграции. Другого пути я не вижу…

Николай во время этой речи смотрел на Андрея и не уставал поражаться: кто перед ним — признанный полководец, стратег или же действительно изгой, дезертир по убеждениям?

Заметив его взгляд, Рощин кивнул в сторону Ольги: