Дабог

Игорь пришел в себя не так, как обычно. В этот раз он не ощущал свой разум подвешенным посреди бездны. Перед его глазами не плавал туман, и тело не казалось столь безвольным, как раньше.

Помещение, в котором он находился, похоже, осталось тем же самым, лишь за светло-коричневатой плоскостью тонированного окна висели сумеречные краски ночи.

Значит, это не посмертный бред… Он выжил?

Мысль принесла с собой двоякое чувство. С одной стороны, на мгновенье сердце кольнула радость, ведь, падая в пучину атмосферы безымянной для него планеты, Игорь уже окончательно распрощался с жизнью. Он не мог управлять кораблем — его сознание, истерзанное болью от контузий и ран, померкло задолго до удара об землю, а автоматика штурмовика после схватки с четырьмя «Фантомами» противника не годилась даже для элементарных операций: автопилот «завис» после прямого попадания в рубку, приборные панели искрили, плюясь дымом, потом отказала система аварийной герметизации, и на мостике штурмовика воцарился вакуум…

Игорь давно уже не верил в чудеса. Сейчас, задумываясь о том, кто на самом деле посадил корабль, он начал догадываться, и тем страшнее, болезненнее становилась неопределенность…

Где я? Что это за мир? Что с кораблем, с «Беркутом»?..

Игорь не был склонен строить иллюзий, но мысль о том, что он мог попасть в плен, вызвала в груди тоскливый, ноющий холод.

Скосив глаза, он посмотрел на белоснежную простыню, которой был укрыт. От изголовья к нему тянулось с десяток трубочек и электрических проводов. Все они исчезали под простынею, и скорее всего оканчивались воткнутыми в его тело иглами или электродами.

Вокруг царила мертвенная тишина, нарушаемая лишь монотонным попискиванием каких-то приборов.

Он осторожно шевельнулся, потом медленно, сантиметр за сантиметром, вытащил из-под простыни правую руку.

Наручников на запястье не оказалось, рука двигалась свободно, хоть и была слаба.

Трудно поверить, чтобы слепой рывок через гиперсферу привел его к обитаемому миру… Хотя почему трудно? — спросил сам себя Игорь. — Разве не так они попали к нам? Каждая линия аномалии космоса куда-то ведет…

И все же отсутствие наручников его не убедило. Если он все же попал в плен, то израненного, бессознательного пилота вполне могли и не приковывать к реанимационному одру…

Мучительная волна неизвестности все сильнее, отчаяннее захлестывала его очнувшийся разум, как вал цунами, вторгающийся в бухту…

Игорь боялся не за себя. Страх физической боли давно потух в нем, умер, затопленный ненавистью, непреходящей душевной болью и иными, еще более сильными, резкими чувствами. Он прошел по кривой безысходности, от самого ее начала до непостижимых иному человеку глубин…

Да и остался ли он человеком после всего пережитого?

Тот, кто смог бы каким-то образом заглянуть в душу застывшего, как мумия, не старого еще мужчины, отшатнулся бы в ужасе. Этот человек выгорел изнутри. Он представлял собой оболочку из плоти, которую приводило в движение одно чувство — ненависть.

Иной тревожится за себя, бывает, что люди изводят душу, переживая за родных или друзей.

С Игорем все обстояло иначе.

Все его мысли, все отчаяние были порождены и сконцентрированы только на одном — «Беркут»… В голове мятущимся отблеском мыслей вспыхивал и гас контур чего-то страшного, непонятного, неподражаемого… Если с ним что-то случится и он попадет…

Игорь попытался привстать, но вместо резкого движения получился лишь слабый, конвульсивный спазм мышц. Он просто вздрогнул всем телом под укрывавшей его простынею, почувствовав, что провода и трубочки действительно тянутся к нему…

— Значит, очнулся и сразу бежать? — раздался за изголовьем чей-то спокойный, немного насмешливый голос.

Перед глазами Игоря помутилось.

Этот «кто-то» все время неслышно стоял за изголовьем кровати, следя за потугами его обессилевшего тела.

Все-таки влип… — обреченно подумал он, приготовившись стиснуть зубы и молчать, что бы с ним ни сделали…

— Итак, молодой человек, почему вы смотрите на меня волком? — Мужчина, появившийся в поле зрения Игоря, действительно вышел из-за изголовья кровати. Он был одет во все белое. Половину его лица закрывали аккуратно подстриженные, уже порядком побитые проседью борода и усы, над которыми выступал тонкий, аристократический профиль чуть испорченного горбинкой носа и светились умные, слегка насмешливые глаза.

Игорь следил за ним внимательным, цепким, настороженным взглядом: