Да здравствует король!

Заклятье Неведомого сгорело в красно-зелёном пламени, но сам Неведомый окружил себя щитами и сейчас медленно отходил, стараясь выйти из огненного шторма. Он скинул уже ненужную личину Аркуэнона и сейчас я смог рассмотреть истинное лицо своего врага. Вытянутый лысый череп со жвалами вместо рта, вывернутые коленями назад ноги, чёрные хитиновые чешуйки вместо кожи — вид Неведомого был отвратителен. Но его глаза — вполне человеческие глаза, горели ненавистью. Он пятился назад, и его руки так и мелькали, создавая вокруг себя всё новые и новые щиты.

Не уйдёшь! Я усилил натиск, сконцентрировав всю мощь своего заклятия на враге. Магические щиты сгорали один за одним, но Неведомый с ловкостью фокусника ставил вместо сгоревших новые, и казалось, что слабее он не становится. Ярость, истинная ярость дракона охватила меня. Я прыгнул на Неведомого, в одно мгновение разорвал когтями выставленные щиты и, наклонив голову, перекусил мерзкую тварь пополам. Нижняя половина тела Неведомого ещё какое-то время постояла, а потом рухнула наземь, заливая всё вокруг остро пахнущей чёрной кровью.

Тьфу, гадость какая! Я сплюнул то, что осталось в пасти от кузнечика-переростка. Мерзость! Драконья ярость отступила, и я смог более-менее соображать. Почему заклинание всё ещё действует? Оно должно было уже ослабнуть! Что-то явно пошло не так, потому что Огненный Шторм набирал силу. Огонь выл, горел сам воздух, и вокруг меня начала закручиваться воронка мощного смерча. Как это остановить? Учитель! Он же погибнет! Я огромными прыжками помчался к усадьбе, вернее к тому, что от неё осталось. Вот они! Живы! Мастер Грумм стоял возле тела Нарви. Воздух вокруг него гудел и искрился от множества щитов, окруживших наставника. Фелидаэль прижался к старому гоблину, с ужасом смотря на разверзшуюся вокруг них огненную преисподнюю.

— Мастер, что мне делать? — заорал я, но из пасти вырвался только бешеный рёв. Наставник с явным трудом поднял голову, руки его дрожали, а лицо стало серым от невероятного напряжения.

— Тиларин!!! Если ты меня слышишь и понимаешь, кивни!!!

Я кивнул и упал на брюхо перед мастером, чтобы наши головы находились на одном уровне. В своей драконьей ипостаси я был огромен.

— Заклинание вышло из-под контроля! Ты должен почувствовать его силу и втянуть в себя! Вспомни Печать Дракона! Втягивай в неё пламя! Или мы трупы!

Я попытался ощутить заклинание. Прикрыв глаза бронированными щитками век, я сосредоточился. Пламя. Оно везде! Как отделить мой огонь дракона от огня Печати? Они же перемешались!

— Ученик, быстрее! — мастер держал щиты из последних сил.

Что же делать? Я представил перед собой Печать Дракона и попытался закачать в неё пламя. Но у меня ничего не вышло! Печать не принимала энергию извне. Стоп! А почему бы мне не создать свою Печать? И я не нашёл ничего лучше, чем нарисовать перед внутренним взором пятиконечную звезду — элементарную пентаграмму. Ну же, действуй! Создав канал от звезды к магической буре, бушевавшей вокруг, я начал втягивать энергию. Ура, заработала! Пентаграмма засветилась и начала наполняться силой. Быстрее! Ещё быстрее! Ураган начал стихать. Пламя опало, оставив после себя выжженную, спёкшуюся пустыню. Ещё немного! Последние языки пламени мелькнули возле земли, втянувшись в моё тело. Ветер стих и на нас стал падать, спускаясь с безоблачного ночного неба, пепел. Вокруг потрескивала остывающая земля, изредка выстреливая раскалёнными угольками. Зрелище было фантасмагорическое.

Я повернулся к мастеру, но внезапно боль резанула меня изнутри. Что такое? Боль становилась всё сильнее, скручивая моё тело в узел. Пентаграмма! Она не выдержала мощи пламени, и сейчас раскололась, выпустив внутрь меня всю накопленную энергию. Как же больно! Тело начало обратную трансформацию, истаивая подобно маслу на раскалённой сковороде. Последнее, что я увидел перед тем, как сознание покинуло моё тело, были огромные, испуганные глаза Фелидаеля.

* * *

— Мне плохо… — Ситана, завернутая в одеяло, отпила горячего травяного настоя из кружки, поднесённой Глимом, и скривилась от горечи.

— Ничего, пройдёт, — рыжий гном был деловит и собран. — Давай уже, собирайся, тебя одну только ждём. И не кривись мне тут, этот настой — лучшее средство от похмелья.

Ситана, поморщившись от головной боли, отхлебнула из кружки и посмотрела по сторонам. Гномы вокруг действительно уже собирались, упаковывая последние пожитки в плотные походные тюки.

— Что за спешка такая? Солнце ведь ещё даже не взошло?

— Тот зеленомордый, которого ты рукояткой кинжала по башке тюкнула, помнишь?

Ситана кивнула.

— Так вот, мы ему немного пятки углями поприжигали, он и запел, как пятнистая жаба.

— Вы его что, пытали? Как вы могли? — Ситана возмущённо вскочила на ноги.