Да, нет, возможно

Когда мы возвращаемся в ресторан, первым бросается в глаза изменившееся настроение всех присутствующих. Журналисты ходят из угла в угол. Оператор кусает ногти. Все тихонько переговариваются. По залу разносится голос ведущего новостей. Я усаживаюсь рядом с Джейми в кресло с высокой спинкой, Сара занимает место рядом со мной.

Округ Де-Калб по-прежнему светится синим.

– Почему все так беспокоятся? – спрашиваю я Джейми. – Мы же выигрываем… вроде?

– Да, но разрыв сокращается.

– Все еще не слишком сильно. Я же тебе говорила: не стоило ему связываться с ку-клукс-кланом, это было роковой ошибкой. Не может Ньютон выиграть.

Но тут на экране начинают появляться результаты голосования в Фултоне. Разрыв сокращается сильнее.

– И все равно пока мы выигрываем… – говорю я Джейми.

– Ага… – кивает он. – Скорее всего, на этих участках все равно больше консерваторов.

Но я по глазам вижу: он обеспокоен. И глупо было бы отрицать, что такой же червячок сомнения шевельнулся и в моей душе.

Когда в эфире появляются результаты округа Кобб, разрыв становится меньше 10 %. На отдельных участках Россум лидирует, но Ньютон нагоняет его. Слишком быстро. В большинстве случаев на каждой конкретной станции между ними буквально 1–2 % голосов.

Джейми протягивает под столом руку и находит мои пальцы. «Все еще может измениться», – твержу я себе. Как же иначе. Купа Трупа не могут победить.

Настало время результатов по северным округам.

Кажется, что мимо пробегал ребенок, который споткнулся и опрокинул на карту банку красной краски.

– Это какая-то ошибка, – медленно произносит Джейми. – Такого не может быть.

Но это не ошибка. Все происходит на самом деле. Карта постепенно окрашивается красным, а я чувствую себя персонажем одного из тех мультиков, где Вайл И. Койот думает, что стоит на краю каменного утеса, но потом смотрит вниз и обнаруживает под ногами только воздух.

Потому что мы, получается, все это время боролись за воздух.

Следующие сорок пять минут проходят как в тумане. Все меняется. Потом на экране появляются итоговые результаты: 51,8 % за Ньютона, 48 % за Россума.

Все дома, которые мы обошли. Все листовки, которые мы раздали. Все знаки, которые установили. Все это было бессмысленно. Мы проиграли.

В ресторане царит гробовая тишина. Сара соскальзывает со своего кресла и обнимает меня. Гейб наклоняется вперед и смотрит на экран так, словно хочет изменить цифры на нем силой воли. Джордан Россум… его лицо отлично передает ту растерянность, которую я сейчас чувствую.

Джейми сжимает мою руку, пока я пытаюсь сморгнуть слезы. Покосившись на имама Джексона, я вижу, как он о чем-то шепотом беседует с моей мамой возле дальней стены. Лорен, понизив голос, разговаривает с кем-то по телефону.

Атмосфера такая, будто кто-то умер.

Россум и его команда выходят на улицу. Следом торопятся журналисты. На экране телевизора меняются кадры с танцующими и празднующими избирателями в красных футболках. И тут я осознаю всю тяжесть случившегося: поправка № 28 попадет в сенат. Она станет законом.

От этой мысли мое сердце, кажется, обрывается и падает: вниз, вниз, вниз.

Джордан возвращается в ресторан спустя несколько минут. Останавливается перед собравшейся толпой. Объявляет о завершении выборов. У меня в глазах стоят слезы. Джейми выглядит совершенно разбитым.

Зато Россум по-прежнему очарователен и красноречив. Он благодарит всех волонтеров за помощь. Напоминает о том, как мама Ханны, Люсия Адамс, боролась за правильное проведение выборов и не позволяла закрыть избирательные участки в районах меньшинств. Тут и там раздаются редкие аплодисменты.

У меня нет настроения их поддерживать.

– Не понимаю, – тихо бормочет Джейми.

– Мне жаль, ребята, – мягко говорит Сара. – Знаю, вы душу вложили в эти выборы.

Я пожимаю плечами, хотя это выходит неискренне. Она права. И чего ради? Мы были близки. Но все равно проиграли.

– Привет, милая, – слышу я голос рядом. Это мама.

Я быстро отпускаю под столом руку Джейми и выпрямляюсь. Видела ли она нас? Если и видела, по ее лицу невозможно ничего прочитать.

– Все хорошо? – спрашивает она у нас с Джейми.

– Не очень, – признаётся он.

– Как у нас вообще может быть все хорошо, если весь наш труд только что полетел коту под хвост, – говорю я.

– Вполне естественно, что вы расстроены, – говорит она. Между тем к нам присоединяется и Лорен.

Я все еще не понимаю, догадалась ли моя мама про нас с Джейми, зато по поводу Лорен сомневаться не приходится: на губах у нее широкая улыбка и она переводит взгляд с сына на меня.

– Все еще поверить не могу! Как они могли проголосовать за Ньютона после всего, что он сказал и сделал? – удивляюсь я.

– Ты права. Но мы были очень близки к победе, – кивает мама. – За последние тридцать лет ни одному кандидату не удалось подобраться так близко.

– Это не то же самое, что победа. Он проиграл.

– И снова ты права. Но не забывай: это были внеочередные выборы. Это место снова станет вакантно через шестнадцать месяцев. И теперь мы знаем: победа возможна.