Да. Нет. Не знаю

– Я заметила, – скривилась Наташа, – но в детали попрошу не вдаваться. И так все ясно: только этими, как ты говоришь, феромонами можно объяснить тот факт, что вы с отцом вместе и при этом являетесь родителями четырех детей.

– А что, ничем другим это объяснить нельзя? – надулась Аурика и сердито посмотрела на покрасневшую дочь. Невзирая на то, что та приближалась к знаменитому сорокалетнему рубежу, ей по-прежнему было неловко обсуждать с матерью вопросы интимного свойства, чего, кстати, нельзя было сказать об Аурике Георгиевне.

– На мой взгляд, нет, – отомстила ей Наташа. – С точки зрения здравого смысла, ваш союз с папой был обречен на неудачу, потому что ты все время давишь, а он жертвует собственными амбициями и тебе подчиняется. Рано или поздно такое взаимодействие должно было бы закончиться.

– Это тебе папа сказал? – Аурика грозно уставилась на Наталью.

– Нет, – успокоила та мать. – Всем прекрасно известно, что ты для него – священная корова.

– Ты меня обидела, – надулась вдруг Аурика, не уловившая достоинств сравнения со священной коровой. – Никогда бы так не сказала о своей матери.

– Чего? – возмутилась Наташа. – Ты?

– Я!

– Посмотрела бы я на тебя, драгоценная моя мама, если бы ты все время, как я, ломала голову над тем, почему твои родители постоянно ругаются. Точнее – ругаешься только ты, а папа…

– Что папа? – Аурика Георгиевна даже села в постели.

– А папа, – продолжила Наталья Михайловна, – терпит твои капризы. Знает, что глупость, но все равно терпит и при этом рассказывает своим детям, что их мама – это…

– Это?

– Это самая лучшая женщина на земле, но…

– Но?

– Но из-за того, что она Одобеску, к некоторым чертам ее характера нужно относиться снисходительно. Поэтому я и пыталась делать это всю свою жизнь: относиться к тебе снис-хо-ди-тель-но!

– Получалось? – съязвила Аурика.

– Не-ет! – заорала на нее Наташа и разревелась.

Напуганная столь запоздалой реакцией дочери, Аурика переместилась к ней поближе, но обнять побоялась.

– Наташка, я же извинилась перед тобой, – напомнила она о том, что произошло на кухне.

– Я помню, – еле выговорила Наталья Михайловна. – Но ты снова за свое. Зачем ты меня все время унижаешь?

– Это тебе кажется, – отказалась признать свою вину Аурика Георгиевна. – Я просто говорю то, что думаю.

– Не уверена, что это правильный метод, – выдохнула дочь и потерла глаза. – Слышал бы нас Ге!

– Ему бы стало скучно, – хотела развить свою мысль великолепная Аурика, но не успела, потому что одновременно погасли оба торшера. – Что это? – с ужасом прошептала Аурика Георгиевна, суеверно заподозрившая в нагрянувшей темноте знак свыше.

– Наверное, свет отключили, – здраво предположила Наталья Михайловна. – Пойду, посмотрю.

– Нет, – вцепилась ей в руку мать. – Не ходи.

– Ма-а-ам, – с покровительственной интонацией протянула Наташа. – Ты что? Боишься?

– Нет, – опрометчиво заявила великолепная Аурика. – То есть – да.

– То есть – не знаю, – улыбнувшись, продолжила старшая дочь и высвободила свою руку. – Даже если на минуту допустить мысль, что все ваши истории про сорокадневные блуждания души имеют под собой какую-то реальную основу, встреча с дедушкиным призраком сегодня маловероятна.

– Почему? – прохрипела испуганная Аурика Георгиевна.

– На окно посмотри, – предложила ей дочь и показала головой на молочные проблески за стеклом. – Светает.

– И что? – Аурика отказывалась улавливать ход дочерних рассуждений.

– Петух пропел. Ты что, Гоголя не читала?

– Читала, – затрясла головой Аурика Георгиевна и разом успокоилась. Отсылка к классике возымела свое действие. Она, конечно, ничего общего с научным фактом не имела, но легко встраивалась в сюжет большинства известных историй о призраках.

– Тогда, значит, спим, – приказала Наталья Михайловна и стала укладываться.

– А Ирка? – с надеждой, что дочь отменит свое решение, спросила Аурика, хотя тоже почувствовала непреодолимое желание принять горизонтальное положение.

– А что Ирка? – громко зевнула Наташа. – Бежать ей надо от своего Белоусова, пока он не достал табельное оружие.

– Зачем ты меня пугаешь? – попыталась оживить прерывающийся разговор с дочерью Аурика Георгиевна. – Разве это шутки?

– Нет, конечно, но, с учетом твоей феромоновой гипотезы, все может быть…

* * *

История о феромонах настолько потрясла воображение Натальи Михайловны, что через какое-то время она, не выдержав, прибегла к помощи специалиста в лице хирурга-проктолога Альбины Михайловны Спицыной.

– Ты что-то об этом слышала? – Наташа учинила сестре допрос с пристрастием.

– Слышала, – как-то вяло подтвердила Аля.

– И что ты по этому поводу думаешь?

– Знаешь, это не моя специализация, – попробовала увильнуть от ответа младшая сестра. – Это тебе к гинекологам и эндокринологам надо. А в каком аспекте это тебя интересует?