d3257173e6e84c0dbd07778660e8d04c

— Просто я никому это сказать не могу, — тихо проговорила девушка, разглядывая еду, но не собираясь к ней приступать. — Потому, что… Не хочу, чтобы меня учили что мне делать…

Она в смятении и растерянности. Только чего она боится — оставалось пока неизвестным. Гилберт взглянула на подругу, которая вперила взгляд в пустоту. Елена отложила вилку.

— Просто эти косые взгляды, нравоучения — нахлебалась я этого вдосталь в свое время.

— Однажды ты мне сказала, что чтобы ни случилось — надо продолжить жить дальше. Так и следуй этому принципу, Бонни.

Бонни следовала. Всю свою жизнь, начиная с того момента, как отец впервые коснулся ее. Елене об этом необязательно знать… Никому об этом не стоит знать. Наши слабости зачастую становятся нашими камнями, тянущими нас на дно, но Беннет уже давно смирилась с этим и больше не сопротивлялась. Как ей показал опыт: лучше никому не рассказывать о своих секретах. Иначе тебе позволят не только пойти на дно, но еще и в грязь втопчут, чтобы быстрее…

— Значит, ты будешь дружить со мной? — девушка внимательно взглянула на подругу. Елена ответила без колебаний и раздумий:

— Конечно, буду. О чем ты вообще?

Бонни принялась за еду. На некоторое время повисло молчание.

Концерт прервали очередным выпуском новостей. Елена не следила за событиями в своем городе и в своей стране, но снова отвлеклась на экран, как тогда, в кафе. С миром, и правда, что-то происходило. Теперь вещали не о Никлаусе Майклсоне, не о девушках, кричащих: «Женщин — в прокуроры!» и не о свершенных акциях. Репортаж был прямиком из Монтеррей, одного из городов Мексики. Там преступная группировка, — их около семи человек, как сказали, — «вырезала» весь подъезд одного из домов в центре. Никто в живых не остался. Если по три квартиры на пролет и всего девять этажей, то… Мир обеднел на двадцать семь человек минимум. Эта акция была совершена в качестве протеста относительно предстоящих выборов. Никто не желал смены власти в Мексике. Мол, новые правители ничего не изменят: насилие все равно останется безнаказанным. И смех и грех…

— Очередная бессмысленная война, — равнодушно произнесла Елена. — Убить двадцать семь человек просто потому, что лидирует не тот кандидат, за которого ты голосовал. Безумие.

— Теперь это станет одной из обсуждаемых новостей, — тут же отозвалась Беннет. — Сейчас политизированные разговоры на каждом шагу начнутся…

Девушка доедали блюда, и Елена желала, чтобы вновь вернули концерт той симпатичной француженки.

— Елена,.. Ты слышала что-нибудь о Майклсоне? О его аресте треплются повсюду, — увидев, что подруга отрицательно покачала головой, Бонни огляделась по сторонам и более тихо произнесла:

— Я подкинула ему вещдок.

Елена выронила вилку, и та с оглушительным звоном упала на ламинированный пол. Гилберт несколько секунд просто таращилась на подругу, а потом, сглотнув, медленно подняла вилку.

Так вот откуда у нее деньги. Конечно, за подобное не рафаэлками расплачиваются. И куда Беннет влезла, мать ее?

Гилберт положила вилку в недоеденное блюдо и оставила тарелку. Есть расхотелось. Придвинув бокал ближе, девушка сделала несколько глотков коктейля. Горло обожгло алкоголем, а в позвоночнике появилась сильная боль. Градус был высоким.

— Он лишил материнства одну девушку, — продолжила Бонни. — Отобрал у нее сына. Ты же сама знаешь, какой особенной становится боль, если дело касается твоей семьи.

— Тогда почему эта девушка сама вещдок не подкинула? — тихо спросила Елена. Она знала скандальность натуры Беннет и не хотела ссор и разборок, поэтому старалась не нарываться на конфликт…

Данный факт ввел в немое изумление, когда ты вроде бы что-то хочешь сказать, но таращишься на человека напротив как баран на новые ворота и не можешь и двух слов связать.

— Ее и так вызывали уже несколько раз. А если бы она открыто совершила то, что я сделала — ее жизнь была бы разрушена до основания.

«Твоя тоже уже разрушена, Бонни», — подумала Елена, делая очередной глоток «Королевского кира».

Интернетные философы, которым едва минуло двадцать лет отроду, учат нас тому, что нужно воспринимать человека таким, какой он есть. Этим пороком зачастую страдают и современная литература и современный кинематограф. Мол, мы же не знаем, что толкнуло человека на совершение тех или иных поступков, не знаем причину, значит, не имеем права строить из себя умников и осуждать. Так сказать, не залупайся и Бога из себя не мни.

Однако в подобных ситуациях все выходит из-под контроля. Попытки принять о человеке правду, смириться с ней и не осуждать, рушатся, как карточный домик. И не осуждать просто не получается. Неоспоримая истина ложна, как оказалось… Ведь если бы человек никогда не занимался анализом поступков других людей, то и не понял бы разницу между «хорошо» и «плохо».

— Теперь ты точно считаешь меня последней сукой, да? — спросила Бонни, выше поднимая подбородок и скрещивая руки на груди. Елена видела вызов во взгляде Беннет, но решила не вестись на провокацию. Лучше быть честной. В последнее время Гилберт слишком часто говорит то, что думает.