Copy-Paste

Общаться с Лаком, младшим писарем какого-то там монастыря, было трындец как тяжело. Английским его язык можно было назвать лишь условно. Витька честно понимал от силы четверть сказанных аборигеном слов. О значении ещё четверти слов он догадывался, а всё остальное для него оставалось загадкой. Понимал ли его Лак, тоже было неясно, но темнокожий старичок постоянно улыбался, кивал и складывал ладони вместе, словно какой-нибудь индус. Говорил он необычайно мягко, почти мурлыкая.

– Давай, зови своё 'первое весло'.

'Первое весло' было, как понял Егоров, официальным титулом капитана Кхапа, человека с жесткими глазами и явным военным прошлым. Моряк важно прошествовал на нос корабля, где расположились фаанги, по пути взбодрив нерадивых матросиков очередной порцией люлей. Гребцы работали изо всех сил, выгребая против сильного встречного ветра, но кораблик всё равно шёл очень медленно. Витька не успел подумать о том, что Йилмаз успеет добраться до женщин прогулочным шагом, как рядом с ним оказался Кхап.

– Лак, помоги мне…

– Да, дикари на чёрном корабле – враги.

– Нет, они от нас не отстанут.

– Да, они, скорее всего, оставят на острове у железной птицы часть команды.

– Нет, еда у нас тоже почти закончилась, а воды совсем нет.

– Да, он, первое весло Кхап согласен вернуть железные вещи Пета в обмен на ножи Вита и Ола.

Витька призадумался. С ножами расставаться было жалко, но и портить отношения с нормальными людьми тоже не хотелось.

– Ладно, Лак, переводи. Ножи – ваши. Сейчас. Там. Мы заберём наших женщин. Понял?

Капитан невозмутимо кивнул.

– Потом я покажу, где можно набрать много чистой воды, – Егоров оглянулся. Чёрный корабль уже подходил к затонувшему самолёту, – а потом… а потом…

'А что потом делать то?'

На этом мысль у Вити закончилась.

На самом краешке островка 'Птицу' ждали. Три немыслимо высокие женщины, ребёнок и ещё один, тот самый чёрный фаанг, которого Вит отправил в рощу. Кхап посмотрел на бесконечно длинных самок, мысленно присвистнул и велел гребцам сушить вёсла. Каждую новую пассажирку, взошедшую на палубу кораблика по узеньким сходням, гребцы встречали с нездоровым интересом, громко обсуждая её достоинства и недостатки. Белые фанги нахмурились и взялись за ножи, отчего у капитана разом пересохло в горле, а по спине побежали мурашки.

'Ублюдки'

– Мо… кхммм! Молчать, придурки! Молчать! Молчать!

От злости на молодых дураков Кхап едва не пустил в ход свой топорик, а потом его 'Птицу' осчастливила своим присутствием Госпожа.

Черноволосая женщина, одетая в скромную набедренную повязку, взошла на борт самой последней. На лице у неё были большие чёрные стёкла, что Кхапа нисколько не удивило – такие вещицы в последнее время стали модны среди богатых и знатных людей. А потом черноволосая подошла к Виту, обняла его и сняла чёрные стёкла.

Инстинкты сработали. Голова ещё не успела подумать, а тело бывшего старшего загребного первого ранга Кхапа уже стояло навытяжку, отдавая королевский салют. Придурки-гребцы заткнулись и попадали ниц, а младший резчик Лак, как человек многое повидавший, просто ОЧЕНЬ низко поклонился.

Потому что глаза цвета яркой молодой листвы были только в семье Властелина всех людей.

На то чтобы залить семь больших бочек чистой водой из ручья у моряков 'Птицы' ушло всего-то двадцать минут. Витька, сам ещё не отошедший от шока с массовым поклонением аборигенов, успокоил, как мог, объект поклонения и велел женщинам и Антошке устраиваться в крохотной надстройке, которую раньше занимал капитан. Экипаж корабля тем временем закатил на борт бочки с водой и занялся странным делом – все моряки, во главе со своим капитаном, трусцой вернулись к ручью, разделись догола и дружно полезли в холодную воду мыться. Пять бесконечно долгих минут аборигены нещадно тёрли друг друга песком, травой и кусками пемзы, сдирая с себя грязь, накопившуюся в походе.

Земляне, ожидавшие их на палубе, переглянулись – или у этих ребят был настолько сильно развит культ чистоты, что они готовы были рискнуть и дождаться здесь дикарей, или… Витька почесал затылок.

'Или я что-то не понимаю'

С точки зрения Егорова им нужно было мотать отсюда на всех парах.

'Тьфу! Вёслах и парусах'

Дальше – больше. Кхап развернул принесённым им свёрток и каждый матрос вместо старой набедренной повязки получил большой кусок ярко-оранжевой ткани, в которую они очень умело и очень красиво упаковались.

– Пра.

Капитан поднялся на борт, сложив ладони вместе, и поклонился своей бывшей каюте, в которой сейчас пряталась Катя.

– Пра.

Процедуру подъёма на борт повторил Лак, а за ним, как под копирку, тоже самое сделали восемь пышущих чистотой матросов.

Глава 10.