converted file bc39c831

На следующий день Кристина поняла, что у нее поднимается температура. Собрав остатки воли, она смогла еле как одеться и дотащиться до местной поликлиники, где потеряла сознание. Потом

были палата, севшие голоса врачей и бесконечные перевязки, обработки, уколы. Она потеряла

счет времени, и когда жар отступил, не знала, где точно находится и какой сейчас день.

Утренний свет был холодным, ясным. Тени у предметов – четкими. Палата – белой. Все было

рационально и скучно. Но девушка знала, что вся рациональность и надежность быта – ложь.

Вошла медсестра, увидела ее открытые глаза, на миг опешила, но потом подошла ближе,

улыбаясь.

- Вижу, вы очнулись? – она поправила подушку и нажала кнопку рядом с кроватью. – Вот и

хорошо. Все страшное уже позади.

Потом был врачебный осмотр несколькими специалистами. Кристина держалась вежливо,

отвечала коротко и косилась на квадраты солнечного света, лежащие на полу – неужели она снова

увидит день, выйдет на улицу, где ей ничто не будет угрожать?

Следы на горле выцвели в желтизну, что до состояния остальных ран – останутся шрамы, с

сочувствием сообщили ей доктора. Что ж, еще недавно Кристина была уверена, что не доживет до

врачей.

Она попросила свою одежду. Врачи переглянулись, но не стали ее удерживать. В другое время это

насторожило бы, но сейчас девушка еще не очень хорошо соображала. Ее проводили по

коридору, и только перешагнув порог, она поняла – вели не к выходу.

В комнате ожидали двое полицейских.

- Присаживайтесь, пожалуйста, - старший смотрел внимательными темными глазами. Младший, худощавый, немного нескладный, то и дело бросал на нее жадные любопытные взгляды.

Кристина оглянулась на дверь, потом посмотрела на стол, где перед полицейским лежал ее

паспорт.

- Мы понимаем, что вы пережили, - заговорил офицер, когда она села. – Пытки, которым вас

подвергли, кошмарны, и я рад, что все обошлось и вы смогли выздороветь. Это резонансное

происшествие для нашего города.

Молодой осуждающе кивал. Где это видано, читалось на его лице. Понаехали тут, понапривезли

ужасов.

- Из столицы к нам выслали оперативную группу. Они уже проводят розыскные мероприятия.

Несомненно, ваши показания помогут предотвратить…

Что там говорил Гавел? – вдруг припомнила она, и солнечный день померк. «Ты, проводник, выпустила нас в мир по своей прихоти. И во всем, что будет происходить – твоя ответственность и

твоя вина».

- Близнецы – новая фигура в криминальном сообществе нашей страны, но они уже успели

проявить себя как совершенно беспринципные, безжалостные преступники, и так как вы

единственный связанный с ними свидетель…

- Простите, что? – спросила Кристина, с ужасом глядя на офицера.

Тот осекся, хмыкнул, кивнул.

- Вы две недели провели в больничной палате, ситуация была очень тяжелой, и поэтому не в

курсе…

Он щелкнул лежавшим на столе пультом и кивнул ей за спину.

Кристина обернулась, глядя на экран старенького телевизора. Шла программа новостей,

экстренный выпуск. На экране хаос – разгромленные полуразрушенные дома, языки пламени, копоть, пыль и дым, пробиравшиеся через завалы отряды полиции и МЧС. Диктор взволнованно

вещал:

- …ответственность за террористический акт взяли на себя Близнецы. Это уже третье ужасное

происшествие на этой неделе. Общественность в шоке, правительство, судя по всему, в

растерянности. Близнецы идут на опережение, это беспринципные, безжалостные…

Кристина повернулась к полицейскому, сливаясь по бледности со штукатуркой. Сглотнула и

шепнула немеющими от шока губами:

- Это я во всем виновата….

Потом были допросы. Ее выслушали, все записали, следователей сменили другие, и другие… Ее

переспрашивали, многократно уточняя все, что она могла им сказать, от названия парфюма

братьев до того, что Сокол курит. Она отвечала, рассказывала, плакала и винилась. По окончанию

допроса девушку вывели под руки, посадили в машину и куда-то повезли. Может быть, арестуют, равнодушно подумала она. Стоило бы. Стать причиной стольких смертей…

Куда ее привезли, она поняла только когда ее приняли от полицейских высокие и широкоплечие

санитары с ласковыми глазами. Подкосились колени, и когда ее уводили, она слышала за спиной

сочувственный голос полицейского, рассказывавшего лечащему врачу, что бедняжка пережила

пытки и тронулась умом, вообразила себе невесть что…

Первые дни в клинике были относительно терпимы, на нее не одевали смирительную рубашку, а

тихие сумасшедшие соседи, с которыми она делила палату, особо не мешали. На четвертый день

Кристина увидела новый репортаж – зашла в кабинет медбратьев и осталась незамеченной за их

широкими спинами. Когда диктор зачитывал двадцать третье имя из списка погибших от рук

Близнецов, у девушки началась истерика. Она попыталась перегрызть себе вены, и с этого дня ее

привязывали к кровати и кололи препараты, от которых Кристина забывала не то что Близнецов, но и как зовут ее саму и кто она такая.

Через пару недель тихую и бледную Кристину привели на собеседование с тремя специалистами.

Через день – еще раз, и повторно спустя неделю. После чего она была признана вменяемой и

смогла покинуть психиатрическую клинику.