Coda in crescendo (СИ)

— Не до нас ему. Физики уже с десяток пузырей надули и увлеченно экспериментами занимаются, — подтвердил ее догадку Джао, поднимаясь и подходя к экрану. — Кажется, к нам он прислал восемнадцатую или девятнадцатую проекцию, и то лишь по очень большой моей просьбе. Ну что, народ, я остался главным докладчиком, так что слушайте меня внимательно. Ни о каких эпохальных технологических прорывах рассказать не смогу, но с чем — точнее, с КЕМ — мы имеем дело хотя бы в первом приближении, я уже знаю.

Он щелкнул пальцами, и графики с формулами сменились на простую таблицу с несколькими десятками строчек. Каждая содержала длинный код, завершающийся символом Игровой Вселенной, а также имя. Ни одно из имен, за исключением Камилла, Суоко не распознала.

— Я так понимаю, ты демонстрируешь площадки, куда приспособил свои жучки или шпионов, — лениво заметил Камилл. — По крайней мере, если судить по связке Текиры с моим именем.

— Догадливый, — Джао безразлично приподнял бровь. — Для остальных объясняю: вообще говоря, Игровой мир — этакая вещь в себе. На стадии его формирования и собственно Игры он привязан к Большой Вселенной якорем — специальным переходом, синхронизирующим временные потоки и дающий возможность свободно перемещаться в обе стороны, не опасаясь потеряться в пене вселенных. Но после завершения Игры якорь обрезается и площадка навсегда пропадает в пене. Однако в нескольких мирах, к которым я имел отношение как Конструктор, заложен еще один канал. Еще до истории с Камиллом, решившим навсегда остаться в мешке Текиры в качестве полновластного полубога, я заподозрил, что отдельные якобы несчастные случаи с Игроками таковыми вовсе не являются.

— Мириам и Александр… — задумчиво кинула Майя.

— Точно. Опять же, поскольку речь идет о малоизвестных эпизодах, поясняю специально для молодежи: за всю историю с момента изобретения Большой Игры четверо Игроков не вернулись в Большую Вселенную, пропав вместе с площадками. В двух случаях мы выяснили абсолютно точно, что якорь оборвался самостоятельно. Поскольку даже прочно установленный канал перехода подвержен определенным флуктуациям, вероятность такого события близка к нулю, но все-таки ненулевая. Однако в двух других случаях ни Конструкторы, ни физики не сумели понять причину. Со всех точек зрения объяснение имелось лишь одно: якорь мог быть оборван только намеренно. Но как? До победы — или поражения, как повезет — Игрок чрезвычайно ограничен в своих возможностях и доступа к каналу не имеет. Им может управлять только Станция, контролирующая Игру, а у нее совершенно точно не может возникнуть мотивов сбрасывать площадку в пену при наличии там Демиурга. И договориться с ней нельзя, что недавно на себе прочувствовал Камилл. В общем, гипотеза о намеренном обрыве оставалась лишь гипотезой. Но я начал втихомолку размещать на площадках дополнительные аварийные маяки.

— А почему втихомолку? — удивился Саматта.

— Потому что… — Джао вздохнул. — Даже и не знаю, как тебе объяснить…

— Потому что, Мати, в нашей этике такое считается неприличным, — пришла на помощь Майя. — Примерно как у вас на Текире неприлично подглядывать за человеком в туалете. Впрочем, Джа уже не раз демонстрировал, что ему на приличия плевать. Взять хотя бы историю со взломом моего журнала на Текире…

Она ехидно ухмыльнулась.

— Майя! — укоризненно сказал Джао. — Ты прекрасно знаешь, что я к твоему журналу и пальцем не прикоснулся.

— Но предлагал и даже всех убедил! — отрезала та, с наигранным презрением вздергивая нос. — Грубиян и извращенец, даже и не пытайся оправдываться.

— А уж как ты в мою Игру нахально влез, я даже и вспоминать не стану, — тонко улыбнулся Камилл. — Разрешения спросить не удосужился и даже не представился. Для разнообразия я полностью соглашусь с Майей: грубиян и извращенец.

— Вот так всегда, — вздохнул Джао. — Делай, понимаешь, добро людям, и обязательно получишь от них по шее… В общем, Мати, все то же самое: мы крайне ревниво относимся ко всему, что можно отнести ко вторжению в личное пространство. Даже Корректоров и Арбитров и то на площадку пускают крайне неохотно, а уж дополнительный маяк можно вообще интерпретировать как назойливое наблюдение — даже с учетом, что он активируется лишь в результате нештатной ситуации. Короче говоря, как Игрок может оборвать якорь, я понял лишь, когда поймал Камилла на горячем. Еще влезая в его Игру, я заметил, что окружение Станции слегка модифицировано, к ней установлен постоянный, хотя и неактивный канал управления. Хотя Станция и является небом седьмого класса, ее интеллект… хм, программируется так, что самосознанием она не обладает, и взломать защиту ее управляющего ядра вполне можно.

— Да что там ломать… — Камилл презрительно поморщился. — Не могу сказать, что горжусь временным затмением своего здравого смысла и допущенными ошибками, но защиты там практически нет. Я ее едва ли не ногтем вскрыл. Замок от честных людей, не более.