ЧВК Херсонес

– Но вы собирались. Так вот, поверьте, не надо. Сосо по-своему честен и уж верен, как цепной пёс. Его не обязательно любить, достаточно просто уважать. Да, ещё. Не ходите по нашим коридорам в одиночку, это натуральный лабиринт. Как проектировалось здание остаётся только гадать, архитектор был либо пьян, либо вообще вредитель, вы заблудитесь в трёх соснах. Что-то ещё?

Мне на минуточку захотелось спросить, почему он не снимает тёмные очки в помещении, но, наверное, это было невежливо. Мало ли причин, по которым у людей слишком чувствительная радужка или проблемы со слезоточивостью век?

– Пожалуй, пока нет. С вашего разрешения, займусь изучением музея, экспозиции, запасников и всего прочего.

– Не возражаю. Но я хотел попросить вас об одолжении: если будете рисовать – а вы будете, – пожалуйста, показывайте мне, что у вас получилось. Обещаю не отнимать и не критиковать!

Естественно, мне пришлось вновь кивнуть. В принципе, ничего ужасного в такой просьбе не было.

– Вот и отлично! Но сначала отпразднуем ваше боевое крещение! Идите в сад, там соберутся все сотрудники. Меня не ждите, мне нужно отправить пару срочных писем.

– А-а, простите, – вдруг вспомнил я. – Вам никто не говорил, что у вас профиль Аполлона Бельведерского?

– Много и много раз, – Феоктист Эдуардович привстал, с улыбкой протянул мне ладонь, и после крепкого рукопожатия я отправился на поиски своей комнаты.

Как вы понимаете, мне нужно было хотя бы переодеться, а потом и перекусить не помешало бы. От вегетарианского завтрака в животе остались одни печальные воспоминания. Надеюсь, на обед здесь подают что-нибудь более существенное, чем фрукты, мёд и молоко…

– Это роковая случайность.

– Все вы так говорите…

– Кто все, я у тебя один.

– И что? Я не вправе знать других? Милый, а тебе не кажется, что ты меня подавляешь?

– Каким образом?! Это просто невозможно физически.

– Всё равно ты абьюзер.

– Тебе расстегнуть половинку лифчика?

– Да. О-о, да…

– Я всё ещё подавляю тебя?

– Разумеется, но ты умеешь довести женщину до оргазма-а…

…Я пошёл по коридору направо, свернул за угол, ничего там не обнаружил, повернул направо, опять повернул… ни дверей, ни табличек, хоть бы какой план прохода в этом странном лабиринте повесили. Ну, хотя бы в целях пожарной эвакуации, честное слово. Мне пришлось блуждать довольно долго, минут пятнадцать – двадцать, при этом не обнаружив ровно ничего.

Логика вступала в противоречие с реальностью: дом был большой, но ведь не огромный. Откуда здесь такие длинные переходы? Почему когда мы идём с кем-либо из сотрудников музея, то без труда попадаем в нужное место? Оставалось сесть на пол, прислонившись спиной к стене, и просто орать в полный голос, пока меня не услышат и не придут на помощь. Я был готов уже и на это.

Одну дверь мне всё-таки найти удалось, но открыть её не получилось. А когда прислушался, мне даже показалось, что там внутри бродит и дышит какой-то большой зверь; из-под косяка доносился запах навоза и крови, как со скотобойни. Так, может быть, очень даже хорошо, что замки надёжные. И тут из-за поворота послышались тяжёлые шаги, я бодро вскочил на ноги, встретившись с мрачным взглядом сторожа.

– Идём, – бросил он.

Разумеется, я поспешил последовать за ним. Но идти молча казалось невежливым, к тому же, помнится, директор просил относиться к грузину с уважением. Я попытался вежливо завязать разговор, но, честно говоря, получалось не очень…

– Знаете, а мой отец лет тридцать назад был в Тбилиси. Удивительный город, как он рассказывал, невероятное сочетание советской архитектуры с историческими развалинами, старого города с новомодным авангардом. Но грузинская кухня – это вообще нечто! Чахохбили, сациви, хачапури, хинкали… Хинкали – это ведь не пельмени, верно? Называть их пельменями почти святотатство! Он рассказывал, как правильно их есть: сначала нужно прокусить…

Сторож проворчал что-то невнятное, из чего можно было сделать вывод: фанатом грузинской кухни он не является. Хотя мясо, похоже, любит.

– Знаете, ещё его поразило ваше вино. Вроде как он зашёл в супермаркет на Руставели и по совету продавщиц купил трёхлитровую бадейку сухого красного вина в пластике. Не помню, как называется, но не «Мукузани» и не «Саперави». Так вот литр он выпил в отеле, а оставшиеся два просто вылил себе в ванну! А почему? Потому что вино у вас стоило дешевле, чем вода! Это же просто невероятно, правда?

Церберидзе обернулся и посмотрел мне в глаза. В его взгляде читалось неизбывное презрение ко всем, кто потребляет для утоления жажды хоть что-то, кроме чистой воды. Я нарвался на грузина-трезвенника, как вообще такое возможно?!