ЧВК Херсонес

Мой крик души остался без ответа. Я стоял на небольшом пирсе, над головой висело огромное крымское небо, иссиня-голубое, с белоснежными облачками; до самого горизонта расстилалось бескрайнее море; за спиной шумел курортный городок, а мои соратники по музею спокойно усаживались в небольшой, покачивающийся на волнах катер. На вид новенький и весьма недешёвый, но кто знает…

– «Феб», – автоматически прочёл я название на корме.

Судно оказалось вполне вместительным – с натяжной крышей и небольшой кабиной со всеми наворотами, – рассчитанным на шесть посадочных мест. За штурвалом уже стоял жутко довольный собой Денисыч, весь в белом: белой тунике, белых кроссовках и носочках и белой капитанской фуражке набекрень. У его ног лежала неизменная холщовая сумка – похоже, он не расстаётся с ней никогда и нигде.

– Дорогой, что у нас на сегодня? По выражению твоего глаза вижу, что ты приготовил мне сюрприз.

– Ты восхитительно проницательна.

– Это нетрудно. Я всегда читала тебя как книгу.

– Нас – как книгу?

– Ну, можно выразиться и так. Я слушаю, рассказывай, как они умрут.

– Не хочу портить игру, но дам подсказку: под выстрелы, грохот и скрежет зубовный!

– А ты интриган…

– Я хочу тебя.

– Ждём, ждём, ждём.

– Прошу всех на борт! Наше судно отправляется в двухчасовой круиз вдоль побережья Гурзуфа, мы увидим знаменитую дачу Чехова, Пушкинские скалы, полюбуемся на гору Медведь, а по пути следования желающие могут искупаться в открытом морюшке! Может, кому винишка?

– Мне, мне!

– Он у вас всегда пьёт?

– Таким он создан, бесполезно спорить с природой божественного, – безмятежно откликнулась девушка, занимая место у правого борта и забирая золотые волосы в высокий хвост. – Не переживайте, Александр, наш Диня хоть и дурак редкостный, но дело своё знает, и на него можно положиться.

Наверное, я покраснел, потому что она быстро добавила:

– Не во ВСЕХ смыслах, но положиться можно.

Здоровяк Земнов, скинув швартовый канат, сел напротив нас, мягко уравновешивая судно. Мы ещё пару минут покачались на волнах, а потом чернобородый специалист по древним языкам с дебилистическим хохотом резко вдарил по газам, заложив такой крутой вираж на выходе в море, что сначала меня кинуло на Светлану (и это было крайне приятно), а потом уже нас обоих – на Германа. Совершенно не тот эффект.

Но зато таким образом мне удалось чисто случайно коснуться губами её круглого плеча, и оставшуюся часть пути я ехал с самым блаженным выражением на лице. Представляете: всего один поцелуй – и весь мой день по маковку накрыт нирваной…

Естественно, все вокруг сделали вид, будто бы ничего не произошло. Типа для скромного музейного работника такие пируэты на подпрыгивающем на волнах белом катере на подводных крыльях – самое обычное и даже будничное дело.

Что ж, очень может быть. Люди творческих профессий часто отличаются некой оригинальностью, граничащей как минимум со странностями, а как максимум с шизофренией и фобиями. Если кто-то искренне считает музейных работников скучными, замкнутыми социофобами, запершимися в пыльных кабинетах за дряхлыми манускриптами или годами собирающими из крошечных осколков ночной горшок китайского императора, так вот эти ребята на борту опровергали любые стереотипы!

Солнце палило над головой, свежий бриз ласкал лицо и руки, а белый катер всё набирал обороты. Я два года отслужил на флоте, качка меня не волновала, хотя слегка напрягало то обстоятельство, что гидрокостюм достался только мне, а вот остальные словно на увеселительную прогулку собрались.

Красавица Афродита (признаю, что прозвище подходило ей идеально), закинув руки за голову, сняла заколку, вновь распуская волосы, и они золотой волной плескались на ветру. Герман, отстукивая пальцами ритм на собственном колене, мурлыкал себе под нос что-то в ритме гекзаметра, слов было не разобрать, но, возможно, он сочинял стихи.

Диня же был в своём репертуаре:

Флот вышел из Гурзуфа на отливе,
И, паруса взметнув до самых звёзд,
Мы на Босфорском узеньком проливе
Смогли надрать всем финикийцам хвост!
За нами Феб, за нами Зевс —
Не выдаст бог, свинья не съест!

Простенький текст компенсировался неплохими вокальными данными, а если верить присказке о том, что «без бокала нет вокала», то восстановленный на службе знаток древних языков, держа в одной руке штурвал, а в другой откупоренную амфору, вполне себе мог претендовать на членство в жюри передачи «Голос».

Ну, уж пел он лучше Басты, это точно…