Чужой в незнакомом городе

Ночь стала еще ночнее. Я подумал о долгих сорока блоках, отделяющих меня от отеля «Лэйтэм», отмел решительно гипотезу путешествия в сабвее, как непривлекательную, ощупал бутылку портвейна в браун-бэг, смял пакет вместе с булочками, и решил что устрою себе ночной суппер на природе. Пикник. Где? Если не полениться и повернуть с Бродвея к Централ-Парку, можно отлично расположиться в траве и иметь суппэр под поэтической Нью-йоркской луной. Вспомним молодость, — тряхнем стариной…

Здесь я позволю себе отступление, касающееся истории моих отношений с Централ-парком. Разумеется ньюйоркцы боятся ночного парка и не бродят в нем по ночам. (Самая северная часть его, граничащая с Гарлемом малопосещаема или вовсе не посещаема белым человеком даже днем, то что уж говорить о ночи…) Я — особый тип. Страх мне знаком, как всем, но я всегда рвусь нарушать запреты. И всегда рвусь доказывать себе и другим свою храбрость. Первый раз пересечь Централ-Парк ночью толкнула меня впрочем не храбрость, но крайняя усталость. Я крепко выпил у приятеля Бахчаняна на Ист 83-й, и не имея денег на автобус или метро (обыкновенно я возвращался от этого часто посещаемого мной в те годы приятеля огибая Централ-Парк по периметру, то-есть спускался по Ист-Сайду до 59-й, она же Централ-парк Сауф, шагал по ней на Вэст и затем поднимался по Вэст до «Эмбасси»), решил, а почему нет? Я перебрался через каменный забор парка (можно было войти в одно из отверстий, всегда открытых, но я предпочел через забор, как подобает вору-бандюге, на случай, если кто-нибудь увидит меня) и пошел на Вэст, упрямо от дерева к дереву, открыто, с шумом. Как подобает идти бандиту, аборигену, хозяину территории. Внутренне я убеждал себя: «Эдвард, это ты злодей, ночная суровая фигура, беззаботно гуляющая по своей территории. Это ты самое страшное существо в ночи, цели твои неизвестны или непредсказуемы. Тебя должны бояться…» Запоздалый велосипедист, возможно поверив в мои заклинания, испуганно отвильнул от обочины, и пристроившись к нескольким такси, пересекающим парк с Иста на Вэст, нажал на педали. Возможно меня и впрямь следовало серьезно опасаться, такого, каким я был в 1977 году. А был я в кризисе, мне нечего было терять, и я еще ничего не нашел… Обнаглев, я стал пересекать Парк всякий раз, когда случай вея меня ночью с Аппэр Ист-сайда или на Аппэр Ист-Сайд. Всякий раз я испытывал определенный страх, но этот двадцати или двадцатипятиминутный «тсрилл»[49] сделался необходим мне…

Вспоминая свои прошлые подвиги, улыбаясь своей безрассудности, я вышел к парку в районе Семидесятой стрит. Brown-bag в руке, белые джинсы, сапоги, светлый пиджак. Не озираясь, не выбирая момента, я прошел к скамье, ступил на сидение, затем на ребро спинки. скамьи и с нее — на ограду Централ-Парка. И решительно прыгнул вниз. Относительно невысокая со стороны улицы ограда, однако, удлинялась на пару метров внутри парка. Земля оказалась дальше, чем я ожидал. На мое счастье, слой травы, на которую я приземлился, оказался упитанным как живот среднего американца.

Однако там, было хорошо. Луна. Острые, несмотря на перекрывающий все запах городской пыли с бензином, запахи начавших чуть подгнивать растений. Бал-маскарад деревьев, тень каждого глубока и непроницаема. Шурша травой, я зашагал…

Далеко, однако, я углубляться не стал. Остался на знакомой территории. Со стороны 72-й стрит (там на углу Централ-Парк Вэст возвышается крепость апартмент-билдинг «Дакота», в ней жил Джон Леннон и у стен «Дакоты» его и шлепнули.) звучали барабаны. У ярко освещенного входа в парк со стороны 72-й в мое время сидели местные собаковладельцы и местные атлеты, перебрасываясь шутками и переругиваясь. Мы, люди из «Эмбасси», тоже посещали этот пятак. Именно наши люди приходили с барабанами и устраивали африканскую музыкальную ночь. Кто стучит сейчас? Переселенные куда-нибудь на 150-е улицы, бывшие «наши» приезжают с барабанами на пятак? Иметь аккомпанементом ночного суппэра родные мне звуки родных тамтамов показалось мне необходимым. — Может быть ты боишься, Эдвард? — спросил я себя, войдя под необыкновенно развесистую сосну. — Ты перешел в высший социальный класс и боишься развлечений прежнего социального класса, жмешься поближе к выходу?..

Ствол сосны находился на склоне небольшого холма, а часть кроны ее, могучие ветки, отдельное как бы дерево, склонилась вниз, и стлалась по земле, защищая меня с фронта от…предположим досужих взглядов. Вдохнув сосновость, я опустил brown-bag в траву. Желая глубже ощутить сосновость я сорвал, уколовшись ветку и растеряв несколько иголок, понюхал их. О, как хорошо! Я почувствовал себя дачником на отдыхе и расхохотался.

С первым глотком портвейна мне сделалось еще лучше…

Я запутался с открыванием банки. С ненужной силой потянул за кольцо, в результате только часть металлической кожи снялась с нее, лишь небольшая щель открывала доступ к содержимому. Пришлось, очистив от иголок ветку, выковыривать свинину липкими кусками. Свинина оказалась сладкой. Никогда не будучи гурманом, я всегда ел с аппетитом…