Чужой среди своих. Чужой среди своих

Жахнуло душевно. Всё же три тонны взрывчатки в двух трубах, пусть и растянутые на сто с лишним метров. Минного поля теперь тоже нет. Следом, в пролом по «дорожкам», проложенными взрывами, ворвались две БМДР, захлебываясь от лая крупнокалиберных пулеметов. Одна тут же подлетела вверх от удара гранаты под левую гусеницу — на первом этаже вступил в бой гранатометчик. Машину развернуло, с брони горохом посыпался десант, а секунду спустя из ее чрева, распахнув кормовые люки, вывалилась и начала разворачиваться в цепь пехота. Сама БМДР, превратившаяся в неподвижную огневую точку, плотно накрыла второй этаж из АГС, с легкостью прошивая саманные стены.

Все это Варан наблюдал, скрипя зубами, с пола, куда его сбил сноп осколков от близкого разрыва. Пытаясь наложить жгут на руку, он не увидел, как вторая машина на полной скорости проскочила оставшиеся двести метров и с расстояния метров в семьдесят выдала «драконий плевок». Огромный шар огня из станкового огнемета мячиком отразился от поверхности и, оставляя за собой огненную дорожку, влип в фасад здания, превратившись при этом в огненные смерчи, ворвавшиеся внутрь через проемы окон. Всего этого Варан не видел, но ревущее шипение огнесмеси и крики сгорающих заживо людей были слышны отчетливо. Механик-водитель перевел огнемет в непрерывный режим и, уже не спеша, проехался вдоль фасада, превращая весь первый этаж в филиал ада.

Последней мыслью Варана, перед тем как рванула сложенная внизу взрывчатка, было, что они не только не выполнили задачу, но не смогли взять за собственную гибель даже равную цену. И виноват в этом только он.

* * *

— «Шарик» вызывает «Жука». «Жук» доложите о потерях.

Седой крепкий мужик улыбнулся, отчего зашевелились роскошные усы, действительно делающие его похожим на жука, и взял в руки тангету. Мелькнула мысль — «ишь ты, о результатах не спрашивает, только о потерях. Значит не сумлевается». Такое отношение начальства грело, а ведь еще перед началом операции усач был настроен куда как более скептически. Противник был серьезней некуда, и пусть в ударную группу попали совсем не зеленые новички — их опыт вряд ли уступал подготовке противника, скорее превосходил, но все же — «старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет». С молодыми тягаться было стремновато, но произошедший бой показал — есть еще порох, есть.

— При штурме понесли следующие потери: двухсотых — два, трехсотых — пять, один тяжелый. Потери противника — уничтожено три диверсионных группы с тяжелым вооружением, обшей численностью от двадцати четырех до тридцати человек. Ушедших от преследования нет. Установить более точно численность противника, — взгляд обежал две стоявших стены здания и еще дымящиеся развалины, — не представляется возможным, в ближайшее время. Пленных нет.

— Заканчивайте зачистку и отходите в точку сбора. Вы мне нужны в городе. Следы сильно не прячьте, не до того. Благодарю за работу. Конец связи.

Первый выстрел войны официально еще не прозвучал, но война уже шла. И пленных в ней не брали.

* * *

Как я уже говорил — лодку раскачивали мастерски, и с каждой минутой трещина, расколовшая общество, всё углублялась. Раскручивающийся маховик подготовки к гражданской войне вращался все быстрее уже без посторонних усилий. В обычном состоянии самый твердый в убеждениях человек все же больше склонен к компромиссу, чем к конфликту. Если необходимо вызвать в обществе раскол, то надо воспитать в людях непримиримость — мы, или они, ты за них, или за нас. А еще надо дать вместе с непримиримостью сопричастность — обычно человек один на один со всеми своими бедами, надо показать ему, что он является частью некой великой общности и все его проблемы мелки, но они обязательно будут решены — после победы, вот только одолеем их и все будет прекрасно.

И человек, вдохновленный возникшим чувством единения, видя перед собой врага, виновного во всех его бедах, и веря в то, что после победы всё будет замечательно — пойдет куда угодно и против кого угодно. Собственные лозунги уже не воспринимаются критично, от окружающих требуют безусловной поддержки, а не указания на ошибки. Человек, ранее видевший свою единственную опору в семье и близких, вдруг понимает, что семейный круг узок, он стесняет его свободу, а мир велик и ждет его свершений. Раскол общества, тем более такой — искусственный, навязанный психологическими технологиями, а не проистекающий из реальных экономических противоречий, проходит в первую очередь по живому — через семью.