Чужой: Река боли

Ньют, лишь мгновение поколебавшись, поблагодарила Бракетта, пообещала ему достать лед на следующий день и отступила в короткий коридор к двери, которая, должно быть, вела в ванную.

– Ты тоже, Тим, – сказала Энн, посмотрев на сына. С тревогой, неуверенно.

Тим вынул из ушей пару черных вкладышей и отложил планшет в сторону, затем встал и прошагал в тот же коридор.

– Привет еще раз, Энни, – сказал Бракетт, как только Тим вышел. Осторожно. Нейтрально.

Словно лишившись дара речи, она открыла рот, чтобы что-то сказать, но сумела издать лишь короткий звук, наполовину смех, наполовину вздох. Затем смочила губы языком и отвернулась, покачав головой.

– Мне не стоило появляться? – спросил Бракетт.

– В моей квартире или в «Надежде Хадли»?

– Ни там, ни там, наверное. Или и там, и там, – он пожал одним плечом. – Но, как бы то ни было, я здесь.

Энн закатила глаза, и губы растянулись в знакомой ухмылке.

– Ты невыносим, Демиан… всегда таким был… но я рада, что ты здесь. Это в самом деле чудесная неожиданность. Я думала, никогда больше тебя не увижу… и вообще никого, кого знала на Земле.

Он молча посмотрел на нее, думая о том, как много всего нужно было сказать. Но прошло столько лет, и ее дети были рядом, а муж мог нагрянуть в любое мгновение. Поэтому он лишь улыбнулся.

– Рад, что все еще могу тебя удивить, – проговорил он и повернулся к выходу.

– Подожди! – спохватилась Энн и взяла его за предплечье.

От соприкосновения они оба замерли… оба посмотрели туда, где ее пальцы дотронулись до него. Энн одернула руку, как ошпаренная, в глазах у нее стояли печаль и неуверенность. Затем она издала еще один смешливый вздох.

– Спасибо, что привел Ньют домой, – поблагодарила она.

– Она прекрасный ребенок.

Энн кивнула.

– Прекрасный. Хотя и хлопот от нее хватает.

– Вся в маму.

Его захлестнула нестерпимая горечь, и она увидела это в его глазах, увидела по тому, как он поник.

– Демиан, – сказала она осторожно, – ты знал…

Он отмахнулся от ее слов:

– Не надо. Все хорошо. Я бы солгал, если бы сказал, что не чувствую ничего между нами, но я прилетел не за этим и я точно уверен, что не собираюсь вмешиваться в твою жизнь и мешать твоему счастью. Я просто…

– Просто? – эхом переспросила она, голосом едва громче шепота, со взглядом, исполненным воспоминаний о прошлом и множества различных «если бы».

Бракетт криво улыбнулся.

– Мне нужно идти. У тебя замечательные дети.

Ему хотелось сказать, что не может смотреть на Тима и Ньют и не думать, что если бы они когда-то сделали иной выбор, это могли быть его дети. Его и Энн. Ему хотелось сказать, что это доставляло ему боль, потому что семья, которая могла у них сложиться, с такой легкостью возникала в его воображении.

Но это было бы нечестно по отношению ко всем. Давным-давно, еще в лагере для новобранцев, он уяснил для себя, что безопасного пути иногда может не быть, как и решения, которое позволило бы выйти сухим из воды. В таких случаях его научили выбирать путь чести, даже если он вел к боли или смерти.

– Мне нужно передать доклад, – сказал он. – Увидимся, Энни. Скажи Ньют, что я жду не дождусь нашего похода за льдом.

Бракетт вышел, не заглянув больше ей в глаза и даже не желая узнать, отражался ли в них хоть какой-нибудь шанс для него. И не желая, чтобы она видела этот шанс в его глазах.

12 ЗАГАДКИ «НОСТРОМО»

ДАТА: 12 ИЮНЯ 2179 ГОДА

«Может быть, они делают это просто чтобы помучить меня? – подумала Рипли. – Но выходит только позлить».

Она вышла из больницы лишь затем, чтобы обнаружить, что стала чем-то вроде диковинки стыковочной станции – чуть ли не знаменитостью, побывавшей в поразительно долгом гиперсне и выжившей в страшной заварушке. Компания, разумеется, велела ей ничего не рассказывать. Не обсуждать пережитое ни с кем, кто не был на то уполномочен. Но слухи все равно ходили.

Как всегда.

Вот и сейчас они показывали ей лица мертвых.

Она уже видела их с десяток раз, но все равно внимательно разглядывала, пытаясь получше их вспомнить. Это казалось правильным, но все же они были мертвы уже более полувека. Какой бы свежей и недавней ни казалась ей ее скорбь, они становились историей.

Они и ее дочь. Вся ее жизнь была пронизана скорбью.

Да и наплевать!

– Я этого не понимаю, – сказала она, поворачиваясь к группе, собравшейся для официального расследования. – Мы сидим здесь уже три с половиной часа. Сколько еще вы хотите слушать одно и то же?

Ван Луэн – еще один представитель Компании, только гораздо более умный, чем Бёрк, – сидел во главе длинного стола. Он был руководителем расследования, по обе стороны от него располагались восемь других – федералы, члены Межзвездной коммерческой комиссии, колониальный администратор, страховщики… и Бёрк.

Он пытался научить ее, как тут себя вести и что говорить.

«Чертов подлиза!»

– Прошу, взгляните на это с нашей точки зрения, – сказал Ван Луэн. Он снова предложил ей сесть, и Рипли, раздраженная процессом в целом, но начинающая понимать, что все закончится быстрее, если она станет играть по их правилам, подчинилась. Она медленно села и принялась слушать то, что они повторили уже много раз.