Чужой ребенок

И вот теперь все опять в голове крутится. И мешает, черт! Так мешает!

И потому я все-таки складываю руки на груди. Закрываюсь.

— У Вани перелом правой руки, закрытая черепно-мозговая. Его уже осмотрели, сейчас он спит.

— Кто осматривал? — голос его тихий, все такой же безэмоциональный. Робот проклятый. — Ты?

— Нет, дежурный реаниматолог.

— Когда его можно будет перевозить?

— Куда?

Этот вопрос вырывается у меня прежде, чем успеваю подумать. Потому что страх накатывает. Куда он хочет Ваньку увозить? Не отдам!

— В нормальную больницу.

— Это — нормальная больница! — невольно повышаю голос, дико злясь на этого каменного гада, — Василий Иванович — ведущий реаниматолог! Его диагнозы всегда подтвержаются! Вместо того, чтоб заниматься ерундой, подумали бы лучше, каким образом ребенок оказался на территории недостроенного здания? Где были ваши многочисленные охранники? Где были вы?

Голос мой звенит, внутри все дрожит, и кулаки сами собой сжимаются.

Неосознанно делаю шаг, становясь совсем близко к Хазарову, задираю подбородок, смотрю в его темные глаза с яростью. И едва сдерживаюсь, чтоб не броситься на него, не ударить изо всех сил по жесткой даже на вид щеке!

Ваньку он забрать решил! Хозяин какой!

Хазаров не двигается с места, смотрит на меня пристально, а затем неожиданно проводит большим пальцем по подбородку, чуть задевая нижнюю губу. В шоке замираю, не веря в то, что сейчас происходит. Он меня… Трогает? Реально? После всего?

— Похудела, — хрипло говорит Хазаров, медленно скользя по моему лицу взглядом.

Я к этому времени прихожу в себя и жестко бью его по пальцам, отшатываюсь к стойке дежурного:

— Прекрати!

Не знаю, как выгляжу со стороны, но внутри все замирает от ужаса сделанного. Ударила его. Надо же! Он же меня сейчас… Прямо тут пристрелит…

Но Хазаров молчит, пристально рассматривая меня, а затем поворачивается и так же, ни слова не сказав на прощание, идет в сторону выхода.

Мне остается только выдыхать и смотреть в его каменную спину.

Это что сейчас было такое? Это… Что???

Через пятнадцать минут после ухода Хазарова, отделение реанимации наполняется посторонними людьми. Здоровенными мужчинами, среди которых я узнаю того самого огромного мужика, что ехал когда-то со мной и Хазаровым в машине, на переднем пассажирском.

Мы с Татьяной Максимовной ошалело наблюдаем за происходящим, но выдворять пришельцев не представляется возможным. У них специальное разрешение на осуществление охранной деятельности, подписанное новым прокурором города, санитарные меры они соблюдают, ведут себя тихо, стараются не отсвечивать, кучкуются у палаты Ваньки, и, подозреваю, по всей больнице распределились. Да еще и в парке напротив окна палаты тоже сидят. Последних я даже видела, когда выходила на нерве подышать воздухом.

Правда, Василию Ивановичу, вернувшемуся как раз после планерки с начальством, на все спецдопуски глубоко плевать, и он в категоричной манере приказывает незванным гостям убираться.

И, только-только я начинаю наполняться злобной радостью, что сейчас всех людей Хазарова выкинут отсюда, словно щенят, как в начале коридора появляется Ар, кивает издалека мне, улыбается ласково Василию Ивановичу и утягивает его на приватный разговор в кабинет.

Я стою, удивленно таращась на закрытую дверь, ожидая всего, чего угодно, но только не того, что через пять минут она распахнется, и появившийся на пороге кабинета Василий Иванович спокойно пожмет Ару руку, проговаривая:

— Договорились. Но только предупреди, что если будут мешать, то меры приму самые жесткие. Да и вообще… Зря вы. Тут у нас уже есть охрана…

— Лишней не будет, Василь Иванович, — бубнит Ар, почтительно склоняясь с высоты своего роста в коренастому реаниматологу, — парнишки просто посмотрят… А то, сами понимаете, единственный сын… И такое…

— Следить надо за детьми, — наставительно говорит Василий Иванович.

Ар ему что-то отвечает в том же духе, а затем, попрощавшись, и проводив его обратно в кабинет, идет в мою сторону.

Я смотрю в его лицо, уже без следов побоев, все сошло, зажило, как на собаке. И рукой нормально двигает. И вообще не скажешь, что совсем недавно были травмы…

— Привет, Ань, — вполне миролюбиво здоровается он, останавливаясь передо мной.

— А что, тебе разрешили говорить с тварями и предателями? — усмехаюсь я, и Ар неожиданно смущается.

Да надо же!

Удивленно хлопаю ресницами на такое редкое зрелище, даже из-за стойки поста выхожу.

— Ань… — Ар вздыхает, прячет огромные ручищи в карманы джинсов, как-то сразу весь горбится, словно меньше хочет стать, — ты не обижайся… У нас тут… Да и тогда… Ситуация была форс-мажорная. Понимаешь? Да ты поняла уже все… Искали суку, которая вот рядом…

— И ею оказалась я? — перебиваю я, прислушиваясь к себе в поисках гнева, ярости… ну хоть чего-то! И не находя. Только вялый интерес. — А то, что я без году неделя рядом с вашим боссом, ни на какие мысли не навело?