Чужой ребенок

То есть, он считает, что я хочу извлечь выгоду из ситуации, что ли? Денег хочу? Потому и вожусь с его сыном? Или, еще круче… Сама все подстроила?

У него вообще с головой беда?

Хазаров смотрит на меня, щурится чуть-чуть, лицо мрачное, темное, словно маска, вырезанная из дерева…

Отставляю стакан с чаем, от греха чтоб подальше, встаю и, не пытаясь больше подбирать слов, отвечаю:

— Значит, так. Я ни за что в жизни не использовала бы факт вашего с Ванькой родства, если б не угрожающая его жизни ситуация. То, что вы его отец — травмирует ребенка, он вас ненавидит и искренне считает, что вы виновны в пьянстве матери, что вы ее изнасиловали. И, кстати, вы пока что ничего не сделали, чтоб переубедить его в этом! Как вы думаете, ему хочется принимать от вас помощь? Да убить вас хочет! К сожалению, пока что, кроме вас, помочь ему некому. И, надеюсь, то, что мы здесь, обозначает, что вы проверили, ваш это сын или нет. Хотя, мне кажется, достаточно на него посмотреть, чтоб убедиться… Но здесь я не советчик. Дальше: я не пытаюсь извлечь выгоду из ситуации, вы мне тоже не нравитесь и общаться с вами я не хотела бы никогда. Думаю, если мы все прояснили, то я могу узнать о ваших планах насчет Ваньки, а затем спокойно вернуться к своей прежней жизни. Мне не нужна ваша благодарность, ваши деньги и вообще… Я просто хотела спасти ребенка. И все. Скажите, он — ваш сын? Вы это выяснили окончательно?

Хазаров, на которого гневная отповедь вообще не производит никакого впечатления, разглядывает меня снизу вверх, холодно и отстраненно, а затем, чуть помедлив, кивает.

— Сядь.

— Нет уж, спасибо, я…

— Сядь.

И, черт, я сажусь.

Сама не понимаю, как это происходит, но сажусь.

В легком недоумении от странной реакции мозга и огранизма на его приказ, смотрю в темные глаза Хазарова.

— А ты горячая, — неожиданно каменное лицо прорезает усмешка, взгляд становится чуть другим… И мне это изменение отчаянно не нравится. Больше того, пугает меня такое. До легкого озноба. Дура какая… Осторожней надо быть со словами, нарвусь же… На что-нибудь. Думать, на что могу нарваться, не хочу, просто сжимаю подлокотники кресла, тормозя себя, мысли и действия. А Хазаров мои реакции словно с чистого листа читает, понимает все. И перестает усмехаться. Правда, смотреть не перестает… — Не обижайся, — продолжает он, — я просто предполагаю… Мой пацан может многих заинтересовать…

— Не меня. И не в таком ракурсе, — сухо отвечаю, отворачиваясь. Не нравится, как смотрит. Совсем не нравится. Все внутри тяжелеет от страха.

— Я понял… Ладно, про полицию понятно. Про флешку давай.

— Вот, — копаюсь в кармане, отдаю ему, — мы там ничего такого не нашли… Не думаю, что дело в ней…

— Пошли, посмотрим еще…

Он встает, идет в дом, и мне не остается ничего другого, только сделовать за ним.

И выдыхать, усмиряя сумасшедшее сердце.

Глава 31

В кабинете Хазаров берет ноутбук со стола, садится на диван и кивает мне, чтоб села рядом.

Сажусь, стараясь все же отстраниться, чтоб не касаться его, смотрю в экран.

И краем глаза отслеживаю выражение на холодном лице.

Появляются фотографии, Хазаров чуть усмехается, быстро пролистывает, потом кликает мышкой, что-то увеличивая.

Он явно знает людей на фото!

И для него тут ничего особенного, судя по всему, тоже нет. Значит, я права была, фотки мимо.

А вот документы…

Документы Хазаров изучает внимательней. И, судя по всему, в отличие от меня, очень даже понимает, что в них.

И прочитанное ему активно не нравится. Я наблюдаю, как сжимаются чуть сильнее твердые губы, сужаются глаза.

Сижу, затаив дыхание, чтоб ничем не мешать.

Хазаров, в итоге, досмотрев все данные до конца, поворачивается ко мне, кивает на экран:

— Читала?

— Да, — не считаю нужным скрывать, — но я не поняла ничего… Совсем.

— А мужиков на фото знаешь?

— Нет, конечно, — и повторяю терпеливо, удивляясь, что Хазаров не запомнил мой рассказ, — мне Ваня сказал, что одного из них он ткнул ножом… Но не сильно, крови было мало…

Хазаров кивает, опять пролистывает фото:

— Которого?

Показываю на полного мужика с немного бессмысленным выражением лица.

— Вы его узнали?

Хазаров, естественно, мой вопрос оставляет без ответа. А я вспоминаю еще кое-что из упущенного:

— Да, Ваня сказал, что узнал одного из мужчин, пересчитывавших деньги в офисе!

— Тут, на фото?

— Нет… На биллборде возле школы…

Хазаров чуть дергает бровями, словно в удивлении:

— Показывал тебе?

— Нет… Я не уверена, что он реально узнал, а не придумал… Он… Честно говоря, он мне не все сразу рассказал, потому я и не понимала какое-то время, насколько все опасно…

— Давай его сюда, — приказывает Хазаров, и я с облегчением иду прочь из кабинета.

Наедине с ним очень неуютно, все же. На редкость тяжелый человек, давящий прямо.

Ванька активно сопротивляется извлечению себя любимого из бассейна, но я настаиваю.

В итоге, в кабинет к Хазарову он заходит хмурый и надутый.

Смотрит на невозмутимого хозяина дома волчонком, разве что только не скалится.