Чужой ребенок

Я смотрю на худенькую Ванькину спину и кусаю губы от отчаяния.

Что делать-то теперь?

Куда деваться?

Глава 21

На улице Ванька поворачивается ко мне, зло сверкает подозрительно влажными глазами:

— Я тебе говорил! Говорил!

Я не отвечаю, легко привлекаю его к себе, обнимаю.

Он пару мгновений пытается выбраться и что-то еще заявить, но затем затихает и сопит, то ли пережидая мой внезапный приступ обжиманий, то ли благосклонно принимая его.

А я ловлю себя на том, что мне эта тактильность сейчас нужнее, чем ему. Начинает трясти на отходняке. Я, оказывается, здорово напряглась, а, может, и испугалась там, наверху, среди этих тестостероновых мужиков, и, особенно, под взглядом Тагира Хазарова. Б-р-р… Невольно пробирает дрожью. Жуткий тип. Тяжелый такой, сразу понятно, что характер дикий и неприятный…

Может, и хорошо, что он не имеет к Ваньке никакого отношения? Ну какой из него отец? Он больше на серийного убийцу похож или на бандита, чем на человека, который может защитить…

Быть обязанной такому зверю… Нет уж, спасибо. Он в десять раз больше возьмет, чем даст, это прямо читалось во взгляде.

Осознав, что все, наверно, к лучшему, и мы уж как-нибудь без Хазарова, я отпускаю Ваньку, он поднимает на меня грустную мордочку, шмыгает, а я, впомнив кое о чем, сурово щурюсь в ответ и молча протягиваю ладонь.

— Чего? — отступает Ванька, и по лицу его понятно, что все он в курсе, чего, просто дурачка валяет.

— Давай!

Ванька отступает еще дальше, я наблюдаю за ладошкой, инстинктивно скользящей по карману, делаю шаг вперед:

— Давай, я сказала!

— Не дам! — оскаливается Ванька, мгновенно превращаясь из маленького несчастного мальчишку в злобного пацанчика с района. Меня эта метаморфоза ужасает, хотя не должна бы, учитывая его бэкграунд.

Выдыхаю, маню его к тем самым скамейкам, с которых он стартанул мне на помощь недавно, сажусь.

Ванька становится напротив, неуступчиво глядя на меня.

— Вань… — я пытаюсь подобрать правильные, убедительные слова, — ты понимаешь, что это опасно? Все наши беды только из-за этого ножика…

— Нифига! — вздергивает он подбородок, — если б не этот ножик, я бы уже мертвый был, возможно…

— Ну, не преувеличивай… — сомневаюсь я, внутренне холодея.

— Не преувеличиваю, а преуменьшаю, — говорит Ванька, — ты не слышала, чего эти дядьки говорили! А я слышал!

Так… Сжимаю зубы, сдерживая готовую вырваться ругань… Опять новая информация! Да что ж такое? Конец этому безумию будет, или нет?

— Что они говорили, Вань?

— Ничего… — тут же идет он на попятный, сообразив, что снова трепанул лишнего.

— Ванька! — не выдерживаю я, — с меня хватит уже! Ты постоянно врешь! И меня этим подставляешь! Неужели не понял до сих пор, насколько это опасно?

— Я не вру! — повышает он голос, — я не договариваю!!! Это две большие разницы!

— Все, — поднимаю я ладони вверх, — дальше без меня.

Разворачиваюсь и иду к остановке.

И вот нисколько не играю сейчас! Любому терпению приходит конец! И моему тоже!

Почему я должна думать о нем? Кто он мне? И без того вперлась в историю, не знаю, как и выкручиваться буду теперь!

Видно, в моей походке заметно, насколько все серьезно и насколько меня все достало, потому что Ваньку пронимает.

Слышу за спиной топот, потом мелкий засранец забегает вперед и движется задом наперед, просительно заглядывая мне в лицо.

— Ань… Ну, Ань… Ну чего ты? Да там реально нечего было говорить… Да я тупо забыл, и все…

— Как до этого забыл, что человека ножом ударил? — ровно уточняю я, не тормозя, — упадешь.

— Не упаду! Я долго так могу!

Так и тянет закатить глаза от неуместного ребячьего бахвальства. Блин, я постоянно забываю, сколько ему лет, обращаюсь, как со взрослым! А он же…

— Ну, Аа-а-ань… — кошачьи глазки из Шрека очень Ваньке идут, делают симпатичную мордашку еще умильней. — Ну вот честно… Ну, давай сейчас расскажу?

— Что именно?

— Все!

— А потом еще что-то найдется?

— Не-е-е-е…

Вздыхаю, останавливаюсь, оглядываюсь в поисках места, где можно присесть, потому что от лавочек мы уже порядочно так отдалились, и замечаю темный тонированный внедорожник, пугающей громадой тихо надвигающийся на нас…

Черт!

Хватаю Ваньку за руку, толкаю в сторону тротуара, себе за спину, кидаю взгляды по сторонам, прикидывая, куда рвать в первую очередь и у кого просить помощи в случае чего.

Может, это и тупо, каждой непонятной машины опасаться, но я с некоторых пор пуганая до жути.

Внедорожник, водитель которого, судя по всему, понял, что его засекли, ускоряется и тормозит аккуратно возле нас.

Ванька с шипением втягивает в себя воздух, рвется вперед:

— Анька, пусти! Пусти меня!

Но я не собираюсь опять прятаться за спиной десятилетнего мальчишки, это смешным уже становится, а потому просто отталкиваю его подальше за себя.

Убежать никуда не получится, улица по-вечернему пустынна уже и даже темнеть начинает. И рядом никаких закоулочков, новый город, все-таки, не старый, с его бесконечными лабиринтами… Тут куда ни беги, все на виду будешь.