Чужой наследник

Ну да, техника. Нужда заставила, вот и понаизобретали всякого. Чтобы хмарных тварей стрелять, чтобы дальнюю связь поддерживать и еще много всякого. Я приотпустил мысленные вожжи, и Кирилл снова принялся с восторгом трындеть про коммы, револьверы и летающие пузыри. На последних его снова захлестнули эмоции, и вместо слов хлынули образы огромных, похожих на китов, летающих штуках. Потом вид из окна с головокружительной высоты. Потом циклопическая башня, на вершину которой поднимала скрежещущая платформа. Не очень я хотел знать, что ему там оттоптали ногу. Хотя образ неприлично глубокого декольте его соседки по этой самой платформе был неплох, неплох… В мое время так одевались разве что дамочки из заведений под красными фонарями. И то только на своей территории.

— Арлекин, мы почти пришли… — отчетливо проговорил Кирилл.

ОЖЕРЕЛЬЕ

Я уже знал, что это место называется Форт Алый рассвет. Основанный недавно, всего десять лет назад, это один из самых молодых форпостов Ожерелья и край цивилизованного мира.

Мы шли по направлению к городу и перед нами постепенно вырастала здоровенная стена форпоста. У нас — у древних, хе-хе, — стен вокруг городов вообще не было. А тут сплошная, гладкая стена метров наверное 20 в высоту. Поверху стены выступает специальная галерея, чтобы лить вниз, на нападающих горящее масло и фекалии. Ну и стрелять. Причем стена построена не прямая, а каким-то хитрым способом, которое Кирилл назвал «звезда» изломанные повороты стены существенно улучшали сектора обстрела.

По мере приближения к стене я ощущал себя так, как будто мне в лицо дует теплый, но неприятный ветер. Лица у меня нет, осязания я пока тоже лишен, значит «ветер» существует в эфирных слоях. А если бы у меня было лицо, кожу с него этим «ветром» бы содрало к зергу. Еще и глаза бы выдавило. И сдается мне, мой мятежный (в полном смысле этого слова) дух, чувствует на себе влияние вот этого вот их УТРа.

Так, я уже хочу себе дачку на природе, а не вот это вот все. Я такие видел издали. Непонятные сооружения, которые Кирилл обозвал манорами — владениями благородных семей или родов.

— Все, решено, в городе невозможно творить, уезжаю в домик в деревне.

— Какой домик дурень? Ты вообще бесплотный дух в кристалле, у тебя нет домика!

— Ах, это невыносимо!

Закончив безмолвный диалог с самим собой, продолжаю пялиться вокруг чужими глазами.

Массивные ворота закрыты и выглядят как сплошной кусок металла. Никаких щелей посередине. На моих глазах эта громадина плавно пошла вниз, пока полностью не скрылась в земле. Нам навстречу, по дороге промчалась колонна массивных грузовых мобилей, со знаками клана Рубина. Да, Алый рассвет под покровительством клана Рубина, что бы это не значило.

Небольшую, по сравнению с воротами, калитку в стене охраняли двое местных стражей. Одетые в странные головные уборы, напоминающие женский половой орган, шинель болотного цвета, с отворотами, обшитыми кожаным темно-коричневым галуном. Плотные темно-зеленые штаны с полосками из той же кожи, от бедра до стопы. И сапоги, вроде из кожи, но какой-то зернистой. За плечом у каждого стража висела винтовка длиной примерно метр двадцать.

Стражи поприветствовали Иву и Кира, и запаковали их револьверы в плотные конверты. К каждому конверту приложили массивную печать, взвился дымок. Остро потянуло магией, и сургуч сплавился с конвертом в единое целое.

После опечатывания оружия, нас провели в комнату с огромной октаграммой. Куда встать, ребятам командовал охранник. Через щель в солидной такой, с метр толщиной стене. Я напрягся, но выхода не было, про эту проверку Кирилл мне не рассказал.

Помните, я говорил про неприятное ощущение от форпоста? Так вот. Когда заработала октаграмма я почувствовал себя так, как будто меня поместили под душ из кислоты. Честно говоря, бывали в моей жизни ощущения и поприятнее. Но главным результатом стало то, что меня и мой медальон не обнаружили. На всякий случай, я конечно держал «отторжение», но давления на него я не заметил. Октаграмма предназначалась не для обнаружения бесплотных сущностей, демонов или прочего, а для чего-то другого.

После прохождения кислотного душа, охранник, у которого на отворотах пальто и на треугольном шевроне на рукаве были приколоты две серебряные полоски, офицер или сержант, вымотал детишкам всю душу, проведя форменный допрос. Где были? Куда ходили? Что видели? А что у вас в карманцах? До обыска, правда, дело не дошло.

Дети наврали ему с три короба, довольно дилетантски на мой взгляд, но военный эту лажу сожрал. Спустя минут пятнадцать «беседы» нас выпустили, наконец, на территорию форпоста, и из-за закрывающейся двери, я расслышал хриплый окрик нашего допросчика:

— Следующий, ля!

Фух.