Чужой: Изоляция

«Севастополь» – не место для детей.

Я не начал паниковать и не схватился за оружие, когда начались убийства. Будучи законопослушным гражданином, я всегда полагался на маршалов.

А потом я увидел, как эта штука убивает моего соседа, и нашел себе оружие.

У меня осталось всего две пули.

Я услышал звук за моей спиной. Повернулся и выстрелил в это дважды. Я не собирался позволить ему меня убить.

Но это не было оно. Это был один из маршалов. И я подстрелил его. Я не хотел. Никогда не убивал никого прежде. Это случайность.

Знаете, что самое грустное? Я все-таки никого не убил. Он был все еще жив.

Пока его не убила эта штука.

Я этого не заслуживаю. Я – семейный человек. Добытчик. Законопослушный.

Я запачкал руки.

Но я все еще достойный человек.

6

ВАНКУВЕР, КАНАДА, ЗЕМЛЯ

ИЮЛЬ 2120 ГОДА

Сидя на полу рядом с дверью своей крошечной спальни, прислонившись головой к стене, Аманда пыталась не расплакаться, слушая как ма и па орут друг на друга. Это ей не удалось, и слезы обожгли глаза. На самом деле спальня была не совсем ее: в квартире Пола была только одна эта спаленка, и он отдавал ее девятилетке, когда она оставалась у него, а сам плюхался на кушетку в крошечной гостиной. Половину времени, впрочем, он и не заходил так далеко, а просто падал на пол у входной двери, когда возвращался домой с гулянки.

В такие ночи Аманда старалась заранее оказаться в своей кровати – тогда на нее орали меньше. Квартира была грязной – Пол никогда не запаривался с уборкой, так что Аманда сама делала, что могла. Но этого было недостаточно. Окна никогда не открывались, потому воздух был густой и спертый, а занавески обеспечивали полумрак. В своей комнате она окно открыла, так что здесь теперь было светлее всего, но окно было маленьким.

А стены – тонкими.

– Черт возьми, Пол, меня не было четыре месяца! – орала ма. – Ты что, умер бы, если бы приехал к «Терешковой», когда приземлился мой шаттл?

– Звиняй, – ответил Пол. – Я перепутал дни. Думал, что это будет завтра.

– Перед вылетом я отметила его в календаре Аманды – она что, тебе не напомнила?

Аманда подтянула к себе ноги, согнув в коленях, и плотно обхватила их руками. Уткнув лицо себе в бедра, она скрыла слезы, хотя единственным свидетелем, кто мог их сейчас видеть, был ее плюшевый тигр Дэниэль. И Дэниэль был единственным, при ком она могла плакать.

Она напомнила Полу… этим утром, и он сказал, что заберет ее из школы, а потом они вместе поедут в терминал «Терешкова» к маме, когда та сойдет с шаттла от «Сотилло». С корабля, где она служила уорент-офицером.

Но Пол так и не появился.

– Слушай, – теперь он говорил громче, – мне тут было непросто. Мне не продлили договор, когда «Вейланд-Ютани» нас перекупила.

– Не продлили договор или уволили, потому что ты урод?

– Иди на хрен, Эллен! – еще громче. – Я заботился о твоем ребенке, пока ты моталась по Солнечной системе.

– Серьезно? Заботился о ней? И поэтому, едва мы вышли на орбиту, мне свалилось двадцать сообщений из школы о том, что она опаздывает или прогуливает? Сообщения приходили неделями.

– Ну нормально, – ответил Пол. – Я об этом позаботился.

– Они грозятся ее исключить, Пол!

– Я, блин, сказал, блин, что позаботился об этом!

У Аманды было искушение отправиться к «Терешковой» без него. Технически ей не разрешалось ездить на поезде одной, но она уже это делала, чтобы попасть домой, потому что пропускала автобус, ожидая, когда ее заберет Пол.

Проблема заключалась в том, что школа давала своим ученикам бесплатный проездной, но только от школы до остановки, ближайшей к дому. Ее проездной позволял добраться или до «49-й улицы» рядом с квартирой Пола, или до «Главной улицы» рядом с маминой. А вот воспользоваться им для того, чтобы добраться до «Терешковой», Аманда не могла. У нее, конечно, имелось немножко собственных денег, но на билет до терминала не хватало.

Внезапно дверь открылась. Аманда пискнула от неожиданности – сердце забилось чаще от ожидания того, что сейчас войдет злющий Пол и начнет орать. Но нет, это была ма. Она повернула голову, оглядывая комнату, после чего остановила взгляд на Аманде, сидящей на полу у двери. Улыбнувшись, она протянула руку:

– Милая, что ты делаешь на полу?