Чужой: Из теней

Тени окутывают Рипли. В них чувствуется прохлада и сырость, затхлый запах помещений, нетронутых солнечным светом и воздухом. Аманда убегает вперед и пропадает из виду. Эллен не ощущает тревоги, не испытывает необходимости позвать дочку. Но вдруг обнаруживает, что осталась одна.

Совсем одна, погруженная в темноту и вместе с тем – среди теней.

Рипли слышит чей-то крик. Она бежит вперед, хватаясь рукой за песчаную стену. Пол неровный, и она чуть не падает. Неожиданно ее рука натыкается на нечто необычное. Нечто гладкое, более легкое, чем камень, и более рельефное.

Она понимает, что в стене черепа. Стена состоит из одних черепов, тысяч черепов, и в каждом из них зияет дыра, когда-то обезобразившая лицо жертвы. Элен кажется, что она даже видит следы зубов на черепе, но, возможно, это только…

«Мое воображение», – думает она и опять слышит чей-то крик. Это Аманда, Рипли узнает голос дочки, и, будто по волшебству, это знание возвращает ее на поверхность земли. Аманда стоит в маленькой комнате, прижатая к стене. Вокруг полно костей, а кривые костлявые пальцы давно умерших людей хватаются за ее тело.

Она видит мамочку, но радости в глазах Аманды нет.

Ее грудь разрывается изнутри, и чьи-то зубы пробиваются наружу сквозь ткань платьица. Страшные кривые зубы зверя.

– Что за чушь, – выдохнула Эллен, вглядываясь в темноту.

На секунду она выпала из реальности и теперь не понимала, где, в каком месте и времени находится. Она не понимала, было ли увиденное искаженным прошлым либо видением будущего. «Уж и не знаю, насколько меня хватит», – подумала Рипли.

Касьянова нахмурилась, глядя на нее, и что-то сказала, но Эллен отвернулась от доктора.

– Не волнуйтесь! – раздался крик Хупа. – Здесь есть свет. Но…все это странно.

– Насколько странно? – спросила Рипли.

Истертые ступеньки и стены из черепов…

– А ты взгляни.

Она поспешила к Крису, стараясь отвязаться от ужасного видения.

Шахтеры точно побывали здесь, но это не успокоило Рипли, хотя налаженное освещение было кстати. Взрыв пробил дыру в оболочке корабля, снес переборки, уничтожил другие препятствия на пути взрывной волны. Увиденное напомнило Эллен гнездо ос: слой, потом еще слой… Оттуда, где находилась Рипли, – видимо, в месте бывшего эпицентра взрыва, – она рассмотрела нижние уровни. Их было как минимум четыре.

Наверное, «Марион» в поперечном разрезе выглядела бы так же.

Только стены, пол и потолок этого судна не шли ни в какое сравнение с «Марион». Между уровнями проходили толстые трубы, и там, где они взорвались, свисала отвердевшая жидкость. Словно застывший мед или расплавившийся мелкий песок. Стены прогнили до корпуса, опоры согнулись, деформировались, наверное, тоже из-за взрыва.

Расстояние между уровнями оказалось разновеликим, и вряд ли виной тому был взрыв. Казалось, так они сформировались сами по себе.

– Это… странно, – согласилась с Хупом Снеддон, не скрывая восхищения в голосе.

Она опять схатилась за камеру и принялась снимать все вокруг. В азарте первооткрывателя она ушла далеко вперед, поднялась на склон из обломков, но спохватилась и встала поближе к более устойчивому покрытию пола. Его поверхность отличалась неровностью, кое-где виднелись ямки и заломы, поэтому она походила на состарившуюся кожу.

– Не нравится мне все это, – пробормотала Рипли. – Совсем не нравится.

Однажды она услышала, что природа не любит прямых углов, вот их-то и не хватало в этом месте. Вещество, из которого состояли стены и пол, было темно-серого цвета, но не однородного тона, а с оттенками. Чем ближе к местам разрывов, тем светлее и тоньше был покров. В других местах цвет углублялся до черноты, напоминавшей гематому в первой стадии расцвета. Эти синяки будто пятнали покрытую ямками и складками кожу трупа.