Чужой для всех

— Думаю, что не сожжет, он из интеллигенции, как мама говорила. Другого выхода я, Трофим, просто не вижу. Вера плачет и держится на своем решении. Но поплачет и перестанет. Любовь скоротечна, пройдет время и забудет. А мне думать надо о семье. Мне три сестры маленьких подымать, да мать больная. Веру отпустишь, мне расхлебывать одному. — Миша с надеждой посмотрел на друга умными, уставшими глазами, ожидая ответа.

— А ты, Миша, кого-нибудь любил? — чуть подумав, в лоб задал Трофим вопрос Михаилу.

— Еще успею, время не подошло, — без промедлений ответил тот. — А если серьезно, то какая может быть любовь, когда война. От пули любовь не спасает, а горе и страдания сделать может. Вот война закончится, тогда и семьей можно обзаводиться.

— Так-то оно так. Но когда любишь, сердцу не прикажешь, — с потаенной грустью вздохнул Трофим. — Правда, случай с Верой исключительный. И оставлять его на самотек нельзя. Ладно, я подумаю обо всем, что ты мне рассказал. Решение примем позже. Времени немного есть. Тогда же Лявону и Степану расскажем. Все у тебя или еще, какие новости?

— Пока все, — Миша поднялся с колоды. — Пойдем, Трофим, на воздух, душно мне. И колотит что-то всего. Думаешь, я за Веру не переживаю? Еще как! Сестра все же она мне, считай единственная. Почти одногодки, вместе росли. Маленькие не в счет.

— Да, незавидное твое положение. Хотя у кого оно сейчас завидное?

— Кстати, — вдруг вспомнил Михаил. — Я же самогонки пол-литра принес, есть консервы, тушенка. Может, обмоем, командир разговор? Хлопцы слюной исходят.

— Вот с этого и начинать надо было. Конечно, идем! — воодушевился Трофим. — А то раскис, партизан.

И друзья, повеселев, вышли из землянки…

Глава 17

4 августа 1941 года. Поселок Заболотное. Журавичский район, Гомельская область. Белоруссия.