Чужой для всех

— Хорошо, хорошо, — Кляйст недовольно затушил сигарету о пепельницу, стоящую на подоконнике. Видно было, что она здесь неплохо прижилась, собрав из окурков, целую пирамиду Хеопса. — Кстати, вы мне не рассказали, кто обеспечивает вам коридор? Как идет подготовка первого этапа операции?

— Не забивайте себе голову, господин оберст-лейтенант. Это уже не ваша забота. — Ольбрихт справился с нахлынувшими чувствами и психической обработкой Кляйста и был по-прежнему собран и деловит.

— Не дерзите, господин гауптман! Ваш бравый, мужественный вид не дает вам этого права.

— Извините, — Франц понимал, что он перегибал палку приличия в разговоре со старшим офицером и не всегда держал дистанцию, подобающую табелю о рангах, просто он чувствовал к подполковнику внутреннюю неприязнь и хотел поскорее закончить разговор. — Скажу одно, — после извинения пояснил он Кляйсту. — Подготовлено две штурмовые группы по 100 человек из добровольцев моего батальона. Одна – для прорыва, другая – для возврата группы. Это опытные, проверенные гренадеры. При поддержке двух штурмовых орудий «Stug-3» они прорвут на узком участке русских оборону и обеспечат мне проход в тыл. Разминирование полосы, формирование групп прикрытия и обеспечения, санитарную помощь, минометно-артиллерийскую поддержку осуществят по замыслу 18-й пехотный и 6-й артиллерийский полки 6-й Вестфальской пехотной дивизии генерал-майора Гюнтера Кламта. Вся предстоящая неделя – это изучение передовой линии и занятия на местности для взаимодействия групп. Этим будет заниматься мой заместитель гауптман Вольф совместно с командиром сухопутного батальона, расположенного в точке выхода.

Я с панцершютце займусь тактической и огневой подготовкой на полигоне, изучением карт и рекогносцировкой местности, а также составлением маршрута движения разведгруппы в тылу.

— Довольно, Ольбрихт. — подполковник строго смотрел в глаза Францу. — Вы меня убедили в серьезности подготовки к операции. Не лишне только напомнить о скрытности всех проводимых мероприятий. Не забывайте, господин гауптман, требовать этого от подчиненных. У русских неплохо поставлена разведывательно-диверсионная работа. Снять из-под носа какого-нибудь зазевавшегося ротозея из Швабии, получается у них гораздо проще и лучше, чем у наших доблестных разведчиков, которые порой всем батальоном гоняются за окающим колхозником.

Франц заскрипел зубами. Но он стерпел это оскорбление. Он хотел быстрее покинуть кабинет бывшего абверовца. И только выдохнул:

— С нами будет Бог, господин оберст-лейтенант!

— Вы свободны… Ариец.

Глава 8

3 мая 1944 года. Расположение 20-й танковой резервной дивизии Вермахта под Бобруйском. Белоруссия. Восточный фронт.

На следующий день, после обеда, у поселка Холм, что в десяти километрах южнее от Бобруйска, где дислоцировалась 20-я танковая резервная дивизия, состоялся смотр техники и танкистов, прибывших из Русской освободительной народной армии. Невдалеке от них расположились и немецкие экипажи, но в смотре они не участвовали.

— Фельдфебель О-па-на-сен-ко.

— Я, господин гауптман.

— Гефрайтер И-ваш-ке-вич.

— Я.

— Панцершютце Се-ме-ноф.

— Я.

— Панцершютце Жук.

— Я.

Ольбрихт молча осмотрел первый танковый экипаж Т-34, по списку, представленному адъютантом и, не делая никаких замечаний русским танкистам, прошелся далее по плацу. Перед ним в положении «смирно» стояли еще два экипажа, как и первый, одетых в модифицированную униформу общих СС. Он скользнул по загорелым скуластым молодым лицам, подобострастно смотревшим на него, и мельком остановился на последнем низкорослом танкисте. Его лицо ему показалось знакомым. Танкист еще больше вытянулся перед ним и улыбнулся.

— Ваше имя? — твердо произнес Ольбрихт.

— Ефрейтор Криволапов, господин гауптман! — бодро гаркнул танкист и расплылся в улыбке во весь рот.

— Где я вас видел раньше Кри-во-лапоф? Мне ваше лицо очень знакомо.

— Ну как же? Вы мой спаситель, господин капитан. Поздравляю со званьицем. Поселок Поляниновичи, июль 41 года. Вы меня еще в сельсовете допрашивали. Я вас сразу узнал, когда увидел.

— Это вы тот Криво-лапоф? — воскликнул удивленный Ольбрихт.

— Ну да, я, господин гауптман, — танкист стал переминаться с ноги на ногу. Он был рад, что его узнали.

— Хорошо, Криво-лапоф, — Ольбрихт похлопал того по плечу. — Я доволен, что вы живы, и что оказались здесь. Вы мне будете нужны и еще расскажете о себе, но позже, а сейчас занятия.

— Слушаюсь, господин гауптман! — бодро ответил низкорослый танкист и радостно проводил взглядом своего спасителя.

— Ты что, Степа, немца этого знаешь? — толкнув того в бок, удивленно спросил рябой сухощавый танкист.

— Еще как знаю! Он спас меня от расстрела, когда я попал в плен, — с жаром ответил Криволапов. — Я ему до гроба жизнью обязан. Если бы не этот капитан, валялись бы мои косточки где-то под Поляниновичами. Есть такой поселок. Потом расскажу. Ладно, тише, рябой, давай послушаем офицера.

Ольбрихт тем временем вышел на середину плаца и стал громко говорить.