Чужой

— Антизог…. Анти — это типа «против». А «зог»… это вроде как тайное мировое правительство. Которое решило нас, русских, под корень извести. Ну и вот он такую кликуху взял… типа он против всего сионистского правительства!

— Пра адалжай!

— Зовут Антон, фамилия… вот фамилию не помню! Он у москвичей типа такой идеолог… Складно так говорит… как Гебельс! Очки носит, наверное, у него что то со зрением. Ему где то тридцатник… Он на наших сайтах часто статьи пишет…

— А астальные двое?

— Одного зовут — Паук. Другого… вроде бы Топор. Фамилий их тоже не знаю… Паук, кажись, в армии служил, в спецназе… во внутренних войсках.

— А кто из ваших приезжал в тот день?

— Куда? Не понял.

— В ваш па адвал на Ми индилеева!

— А… теперь понял. Где то часов в шесть вечера приехал Супрун!

Сказав это, Поживин нервно дернул головой — он несколько часов пробыл в зиндане вместе с Лешим. Он видел, во что з в е р и превратили этого парня. И он прекрасно понимал, что эти твари выжали Супруна досуха, все выпытали, что он знал — они, надо сказать, мастаки по части допросов…

— Один приехал?

— Да. Москвичи и Шульц куда то к этому времени отъехали. Вроде как перекусить… или каких продуктов прикупить, не знаю. В половине седьмого появились Борман и Кислый…

— Это ваши ва аронежские, да? Фамилии! Адреса! Где работают?!

Поживин ответил и на эти его вопросы.

— Ну а па ачиму ты не па аехал с ними на «дело»?

— Так мне не предлагали!

— Пачиму? Ти и разве не мужчина? Ты трус, да? Только грушу умешь ка алатить? И языком молоть, да?

— Народу, наверное, и без меня хватало!

— А ма асквичей было только трое? Или их могло быть больше… но ты а аб этом не знаешь?

— Могло быть и больше. Я ж в их разговоры не встревал. Они то уезжали… ненадолго… то возвращались! Там есть комната… типа кабинет такой… вот там они про меж собой о чем то совещались!

— И что па атом было?

— Когда приехали еще двое наших, Борман и Кислый, я уехал — на съемную хату! А они остались: у Бормана тоже есть комплект ключей от всех помещений «клуба».

Тахир еще какое то время расспрашивал Поживина касательно личностей москвичей и воронежских соратников. Потом решил спросить о человеке, фамилию которого в самый последний момент назвал Супрун.

— Скажи, Па аживин… а ты такого Краснова — знаешь? За авут его — Дмитрий!

— Краснова? Гм…

Саид отвесил допрашиваемому смачную затрещину, затем «подбодрил» ударом палицы по ляжке…

— А атвичай, свинья!

Поживин некоторое время мотал головой; у него звенело в ушах, а окружающие предметы расплывались, Ощущения были такие, словно он находится на ринге и только что пропустил мощный апперкот…

— Ты знаешь эта ава парня?

— К кого? А… Краснова… Это вроде бы дружок Супруна. Так вы у него спросите…

— Без ти ибя разбиремся, а чем нам спрашивать! Так что ты слышал пра этава… пра Краснова!

— Да почти ничего! Леха рассказывал как то, что у него школьный приятель из армии вернулся!

— Краснов?

— Да.

— Кем служил? А афицер?

— Вроде на Кавказе… по контракту. Вроде бы не офицер… сержант или прапор.

— Еще что знаешь?

— А потом… это уже в понедельник было… или в всокресенье, не помню уже… Шульц рассказал, что в пятницу была драка на дискотеке. И что этот Краснов… он его Димон называет… что он чуть не в одиночку вломил физдилей целой своре черно… звер… Ну, короче, чужакам! Шульц очень его хвалил! Сказал, что Краснова надо принять в нашу компанию. Что надо помочь ему с работой! Потому что до хера всяких трепачей, гопоты и хиляков, а настоящих мужиков — единицы!

Тахир посмотрел на Ваху, который тоже присутствовал при допросе. На их лицах на короткое время появились кривые ухмылки — ну и горазды эти русские свиньи сочинять байки. Если бы не строгое указание Руслана Сайтиева, — не встревать в локальные стычки с местными бритоголовыми — от них бы уже давно и мокрого места не осталось!

Из другой комнаты, где на гвозде, вбитом в стену, висел пиджак Тахира, донеслось пиликанье телефона.

Ваха метнулся за мобильником, вернулся, передал трубку Сайтиеву.

Тахир сверился с экранчиком — звонит личный помощник дяди Руслана.

— Да, слушаю, — сказал он, перейдя на родной язык.

— Тахир, через два часа вы должны быть в городе. Приезжайте прямо в офис.

— Понял, через два часа буду.

— Значит так, Саид, — сказал Тахир, прежде чем покинуть бывшую молочную ферму, где прятали двух бритоголовых. — Меня вызывают по делу… Жаль, жаль… хотел лично поучаствовать! У тебя здесь найдется острый нож?

Саид ухмыльнулся — он уже понял, куда клонит кунак.

— Найдется, Тахир. Нож у меня острый, как бритва.

— Поручаю тебе казнить… Супруна! Он бы и так издох, конечно. Но я хочу, чтобы его — обезглавили! Он этого сполна заслужил.

— Твой приказ будет выполнен, Тахир.

— Останки вывезете отсюда ночью. Закопаете отдельно — туловище и голову — в разных местах! Знаешь в округе какое нибудь малолюдное место?

— Мы здесь уже вполне освоились.

— Надо сделать так, чтобы его н и к о г д а не нашли! Даже — по частям!

— Знаю такое место, Тахир. Все сделаю, как велишь. А с этим как поступим? — он кивнул в сторону экс боксера. — Может, и его… заодно?!