Чужой 3

– Так-то лучше, – кивнул здоровяк. – Просто сосредоточьтесь на работе, и перестанете обращать на Голика внимание. Вы – фуражиры. И знаете, что это подразумевает? Охоту за забытыми припасами и полезным оборудованием. Как нам всем известно из предыдущих экспедиций, у честных-благородных шахтеров «Вейланд-Ютани» была полезная привычка присваивать запасы своего нанимателя и прятать их в маленьких частных кладовках и нычках, которые они вырезали прямо в скале, в надежде, что смогут провезти часть запрятанного контрабандой и продать на открытом рынке. Они пытались получить прибавку к жалованию. А мы заинтересованы в том, чтобы немного улучшить себе жизнь. Так что больше я не желаю слышать никаких возражений, и не хочу это дальше обсуждать, – продолжил Диллон. – Если вы будете продолжать в том же духе – есть работы и посложнее. Вы делаете это, чтобы помочь своим собратьям-заключенным. Вы сделаете это, чтобы доказать вашу лояльность мне. И я не хочу больше ничего слышать о бедном Голике.

– Да, но… – начал возражать Рейнс. Он запнулся прежде, чем успел начать, и на что-то уставился. Боггс поднял голову. То же сделал и Голик. Диллон медленно обернулся.

В дверном проеме стояла Рипли и оглядывала столовую, где с ее появлением повисла абсолютная тишина. Взгляд женщины замечали все, но никто не встречался с ней глазами. Подойдя ближе, Рипли с неприязнью оглядела одинаковые подносы для еды. Заключенный, дежуривший на раздаче, беззастенчиво на нее таращился – манипулятор безвольно свисал у него с одной руки. Рипли взяла ломоть кукурузного хлеба из широкой пластиковой корзины и повернулась, чтобы еще раз оглядеть помещение. Ее взгляд остановился на Диллоне. Эндрюс и его помощник смотрели на женщину молча, как и заключенные. Управляющий задумчиво следил за тем, как лейтенант подошла к столику здоровяка и остановилась. Эндрюс посмотрел себе в тарелку, а на его лице были написаны понимание и смирение.

– Как я и думал, мистер Эрон. Как я и думал.

Его заместитель нахмурился – он все еще таращился на Рипли.

– Как скажете, сэр. Что теперь?

Эндрюс вздохнул:

– Ничего. Ешь.

Он поднял вилку и погрузил ее в исходящую паром коричневую массу на подносе.

Рипли встала напротив Диллона, за спиной Боггса. Все четверо ели, решительно не обращая внимания на ее присутствие.

– Спасибо за ваши слова на похоронах. Они помогли. Не думала, что отреагирую подобным образом на нечто столь бессмысленное, как слова, но я ошибалась. Просто хотела вам сказать, что это было для меня ценно.

Здоровяк упорно смотрел на свою тарелку и с поразительной решимостью гонял по ней еду. Но когда Рипли не двинулась с места, он все же поднял голову.

– Тебе не стоит здесь находиться. Не только на Фиорине… хотя на этот счет у тебя не было выбора… но и в этой комнате. С нами. Тебе следовало остаться в лазарете, там твое место. Убирайся.

Рипли откусила кусок хлеба, задумчиво пожевала. Для сублимированного продукта он был почти вкусным.

– Я проголодалась.

– Клеменс мог принести что-нибудь.

– Мне стало скучно.

Расстроенный, он положил вилку и посмотрел прямо на нее.

– Я не знаю, зачем ты это делаешь. Есть вещи и похуже, чем скука. Я не знаю, зачем ты со мной разговариваешь. Ты не хочешь узнать меня поближе, лейтенант. Я – убийца и насильник. Женщин.

– И в самом деле, – брови, которые она частично выщипала, но полностью не сбрила, приподнялись. – Полагаю, что я заставляю вас нервничать.

Вилка Боггса остановилась на полпути ко рту. Рейнс нахмурился, а Голик просто продолжил есть, полностью игнорируя происходящее. Диллон с секунду помедлил, потом на его огрубевшем лице медленно расползлась улыбка. Он кивнул, и Рипли заняла оставшееся свободное место.

– В тебе есть вера, сестра?

– Во что? – Рипли занялась кукурузным хлебом.

– Во что угодно.

Ей не потребовалось много времени на раздумья.

– Маловато.

Диллон взмахнул рукой, охватывая широким жестом всю столовую и ее посетителей.

– У нас здесь много веры. Правда, больше нет почти ничего, но вера есть. Она не занимает много места, Компания и правительство не могут ее у нас отобрать, и каждый человек сам следит за собственными запасами. Она не только полезна в таких местах, как это, она чертовски необходима. Иначе ты отчаешься, а в отчаянии ты потеряешь душу. Правительство может отобрать твою свободу, но не душу. На Земле в таком месте все было бы иначе, но здесь не Земля. И даже не Солнечная система. Здесь люди на все реагируют иначе, свободные и заключенные одинаково. Мы меньше, чем свободны, но больше, чем мертвы. Одна из вещей, позволяющих не сойти с ума, – это наша вера. У нас ее много, лейтенант. Хватит даже на твою долю.

– Мне казалось, что в вашу веру женщины не допускаются.