Чужой

(некоторое время спустя. Магазин, в котором Агдан снимает стресс. В воздухе пахнет кислятиной. Одно из больших стёкол витрины покрылось трещинами, а под ним собралась груда битого стекла, из-под которой неспешно вытекает бурая винная лужа. Женский персонал магазина (преимущественно молодого возраста), стянувшись к месту погрома в ожидании подмоги, вместе с ЁнЭ растеряно пытается увещевать хулиганку, наблюдая за погромом.)

Бабах! — разбивается о стекло очередная бутылка, вызывая на нём появление новой трещины.

— Не двигаться! — кричит полицейский, выскочив из-за стеллажа и угрожая ЮнМи дубинкой. — Вы арестованы!

— За «Анян»! — секунду помедлив заявляет ему нарушительница и отправляет в полёт ещё одну «стеклянную гранату».

Проследив вместе с полицейским за тем, как она разбилась, Агдан поворачивается к блюстителю закона.

— Я закончила. — сообщает она.

(позже, полицейский участок. Возле одного из столов на стуле сидит ЮнМи. Сотрудник внутренних дел, находясь напротив её, набирает на клавиатуре текст, составляя протокол первичного опроса. Многие его товарищи по работе, отставив в сторону свои дела, издали наблюдают за «оформлением» всемирно известной личности. Недалеко, в зоне посетителей, на обтянутом дешёвым дерматином диванчике, с мученическим выражением на лице сидит ЁнЭ, тоже наблюдая за происходящим. Рядом с ней находится представительница разгромленного магазина и журналист, строчащий на телефоне новость для своего агентства).

Сижу, безучастно смотрю за тем, как мне «дело шьют». Вялая реакция от понимания того, что ничего смертельно-страшного мне не грозит. Люди не пострадали, в наличии только материальный ущерб. Причём — не очень большой. Я даже весь стеллаж переколотить не успел. Полицаи быстро приехали. Оказывается, их «опорная станция правопорядка» находится совсем рядом и поэтому, — среагировали они оперативно. Убытки — возмещу, штраф заплачу, извинюсь. «Прикроюсь» нервным срывом. Думаю, можно будет пойти на урегулирование — «по обоюдному согласию сторон». Ну, максимум — «административку» получу. В тюрьму точно не посадят. Меня сейчас больше беспокоит Ким ХаРа чем потерянный магазином товар. А точнее — что мне с ней делать?

— Причина совершённых вами действий. — требует у меня ответа полицейский.

— Протест. — секунду подумав и решив пойти не по «здоровью», а по «скандальному» варианту, отвечаю я.

— Против чего?

— Спаивания нации.

Полицейский притормаживает составлять документ и с недоверием смотрит на меня из-за монитора.

— Вы разве не знаете, аджосии, что это сейчас очень большая проблема в стране? — объясняю ему я. — Особенно среди молодёжи и женщин.

— И вы решили разобраться с ней, перебив в магазине бутылки с вином?

— Понимаю, на фоне миллионов декалитров, производимых алкогольным лобби, мои действия выглядят по-детски. Но это хоть что-то, пока другие сидят и только рассуждают. Никто уже не сможет выпить тридцать семь бутылок пойла.

— В нашем магазине продаётся только высококачественная винная продукция! — подаёт голос со своего места представительница пострадавшей стороны, видимо обидевшись за нелестный отзыв о качестве продаваемого бухла.

— Отличный яд, не спорю. — обернувшись, соглашаюсь я и добавляю. — Прошу прощения, госпожа, за доставленные неудобства. Обязуюсь возместить все убытки вашему предприятию, возникшие при моей попытке спасти хоть немножко хангук сарам.

Журналист, не поднимая головы, кивнув, продолжает сосредоточенно кропать текст в своём телефоне. Некоторые из стражей порядка, наблюдающие за происходящим, озадаченно хмыкают, услышав прозвучавшие слова. «Мой» полицейский, покачав головой, возвращается к натыкиванию буковок на клавиатуре. Воспользовавшись паузой, продолжаю незаконченный разговор с самим собою, начавшийся ещё после побега из офиса.