Чужое отражение

За обедом мы с братом энергично ели, стараясь показать положительный пример маме и бабушке, которые к еде даже не прикоснулись. Потом Димка позвал меня с собой в магазин, чтобы купить продуктов. Я поняла, что маме и бабушке нужно остаться вдвоем, чтобы поговорить о папе.

После продуктового магазина мы зашли в сетевой магазин одежды, и я подобрала маме платье на два размера меньше, чем тот, который она носила раньше.

Бабушке нужно было ехать обратно в поселок, и Димка, у которого уже были каникулы, поехал с ней. Мы понимали, что наша поддержка сейчас нужна и маме, и бабушке с дедом.

Из Москвы вернулась тетя Марина вместе с сыном Сашкой, и она тоже старалась поддержать свою подругу. Вечерами она заходила к нам со своими детскими фотоальбомами и старалась вызвать в маме воспоминания об их общем детстве, проделках и шалостях во дворе. Постепенно мама даже начала улыбаться.

Я ни разу сама не принималась расспрашивать маму о том, что произошло. Понимала, что ей нужно время.

Вскоре мама засобиралась на работу. Все время находиться в квартире, где они жили с папой несколько лет, ей было тяжело. Мама нашла свою трудовую книжку и устроилась врачом в районную больницу. Свои волосы она обрезала и покрасила.

Накануне своего первого рабочего дня она устроила для нас с Димкой, приехавшим на пару дней в город, семейный ужин. Мы ели наши любимые драники, макая их сметану. Мама задумчиво смотрела на нас, а потом вздохнула и начала рассказывать.

– Когда мы прилетели, в аэропорту папа взял машину напрокат. Мы ехали по горной дороге к санаторию, где планировали остановиться. Перед одним из поворотов на дорогу выбежал мужчина и стал махать руками. Мы остановились. Мужчина сказал, что за поворотом у него заглохла машина, попросил папу помочь ее толкать. Сказал, что там за рулем его жена. Папа согласился. Я осталась ждать в машине. Когда он скрылся за поворотом, дверь машины открылась, и мое лицо зажали тряпкой с эфиром.

Очнулась я в незнакомой комнате. Несколько дней меня оттуда не выпускали. Приносили еду, воду. Я спрашивала, где мой муж. Мне не отвечали. Однажды ночью пришла женщина. Она рассказала, что ее муж – глава секты, в которой я нахожусь. Что она мечтает сбежать и знает, как это сделать. И что может взять меня с собой, если я ей помогу.

– Поможешь ее больному ребенку? – спросила я.

Мама кивнула.

– Она рассказала, что у ее пятилетней дочери случился приступ эпилепсии. Ей помог другой жилец их поселения. Но потом он умер. Вроде даже по естественной причине, ему было много лет. А через какое-то время приступ у дочки повторился. Женщину зовут Ольга. Ее дочку – Стеша, Стефания. Я посмотрела девочку, дала рекомендации. Помогла, когда случился следующий приступ. И спросила Ольгу о планах побега. Она ответила, что ее муж через месяц планирует уехать на несколько дней, и тогда мы сбежим.

Я подождала месяц, и мы попытались бежать, но нас нашла охрана и вернула. Потом таких попыток было девять. Зимой мы не пытались бежать, понимали: замерзнем в горах. Каждый раз нас возвращали. Сейчас мне кажется, что Ольга знала, что убежать оттуда нереально. Но ей нужно было, чтобы я верила, что это возможно. Чтобы я была рядом с ее дочкой. И не наложила на себя руки от безысходности.

Я испуганно посмотрела на маму, потом на брата.

Мама продолжала:

– Когда прошел год с того дня, как меня привезли в это поселение, я решилась бежать одна. Однажды ночью я это и осуществила. Несколько дней я провела в горах, пытаясь найти дорогу. Один раз я ее нашла, и вышла на место, откуда бежала. Несколько раз я замечала людей из поселения, и сидела по несколько часов в укрытиях. А однажды увидела вертолет, выбежала на ровную поверхность и стала махать руками. Вертолет приземлился. Дальше вы знаете.

– Неужели никто не захотел помочь тебе в этом поселении? – спросила я, – там же обычные люди.

– Мне нельзя было никому говорить, почему я там нахожусь. Там запрещено врачебное вмешательство. Ну а люди, живущие там – это отдельная тема. С людьми работал психолог, а может и психиатр. Эти связи у Верхова налажены хорошо, если вспомнить, что он делал с Мариной. Людей убеждали, что возвращаться в Петербург нет никакого смысла. Они работали на огороде, гордились выращенными овощами. Сами пекли хлеб и получали от этого удовольствие. В Петербурге у них не было родных. А там их уверили, что теперь у них есть семья. Еще… наверное, все-таки им что-то добавляли в пищу. Потому что Ольга просила меня ничего не есть, что бы мне ни предлагали. Она сама приносила мне еду. Ей была нужна ясность моего ума. Ведь от меня зависела жизнь ее дочери.

Мы с Димой сидели и молчали. Нужно было как-то жизнь дальше и как-то верить людям после всего случившегося. А это было сложно.

Глава 25

На следующий день я поехала в поселок. Теперь я должна была быть с бабушкой и дедом, а Дима – с мамой.

Я с удовольствием окунулась в дела. Мы собирали яблоки, резали их и сушили. Еще бабушка варила варенье. Я снимала пенку и ела ее с булкой.