Чужое отражение. Осколки

В который раз посмотрела на часы, что не осталось незамеченным для Аркадия Абрамовича, и он неодобрительно поцокал языком, как будто был строгим учителем, а я – непоседливой ученицей, ждущей звонка на перемену.

Но беспокойство изводило меня хуже надоедливой мухи!

Я ждала Свету. И всякий раз, когда мне выпадал случай увидеться с ней, жутко нервничала.

Да, она осталась в семье. Ушла только я. Но не без великодушного разрешения своего работодателя, Богдан иногда завозил ее ко мне по расписанию, после занятий в школе. И так каждый раз, лишь издалека завидев силуэт знакомого внедорожника, мое сердце пускалось вскачь, а я хватала с вешалки пальто и мчалась вниз, с энтузиазмом прыгая через две ступеньки.

Каждый раз втайне мне хотелось верить, что Марк там, скрывается за тонированными стёклами своего автомобиля. И я, стоя чуть поотдаль, из-под опущенных ресниц тайком вглядывалась – в надежде увидеть его профиль, зная в глубине души, что не судьба.

Каждый раз Света выскакивала из машины и с распростертыми руками бежала мне навстречу.

А еще каждый раз, расставаясь, она повторяла одну и ту же фразу разрывающую сердце: «Я хочу остаться с тобой!»

* * *

К вечеру коридоры детского дома опустели. Пусть и ненадолго, вернулась строгая тишина, а гулкое эхо вновь принялось многократно умножать шаги.

После нашей коротенькой встречи, я возвращаюсь в свой кабинет с большой неохотой и так же неохотно иду по вечерам домой, помня о том, что каждый прожитый мной день, словно под копирку, напоминает предыдущий. И так каждый день. На одну и ту же работу тем же путем, после того же нетронутого мной завтрака. И каждое новое утро я снова до последнего переставляю будильник и едва сползаю со скрипучего дивана; за любимой чашкой с давно отколотой ручкой, казалось бы, бодрящего кофе, только подумав о скором начале рабочего дня, вхожу в транс; а уже через час-два работы с типовыми документами, готова снести к чертям с незамолкающего ни на минуту телефона рабочую почту и мессенджеры или, по крайней мере, хорошенько хлопнуть клавиатурой о стол… Но ведь это не починит ее вечно западающие клавиши!

Все мои действия в конце рабочего дня отточены до автоматизма: просмотреть, закрыть, захлопнуть, выключить; поэтому замечаю любые, даже самые незначительные изменения. Все на своих местах и все на виду, только вот на моем письменном столе – довольно внушительная коробка изысканного дизайна для по-настоящему царских подарков.

В аскетичном интерьере моего кабинета эта самая дорогая черная коробка с перетягивающей ее атласной лентой того же цвета, сексуальной и строгой, смотрится пафасно. Что уместно, в фешенебельных районах центра столицы здесь, на окраине неблагоустроенного Восточного Бирюлёво выглядит нелепо.

Я вдруг вспомнила, как однажды получила подарок на свой день рождения. Мою первую куклу – хрупкую и нежную маленькую стюардессу: в форме вымышленной авиации, в кокетливой пилотке, с такой тонюсенькой талией, что я дотрагивалась до неё двумя пальчиками, боясь разрушить это игрушечное чудо.

Только моя. Личная.

На самом деле детдомовцы получают много подарков, к примеру, на Новый год – от государства, компаний-спонсоров, частных дарителей. Но все они общие. Нет ничего личного. Подарки там – вещи не индивидуальные. Да и как может быть по-другому, если у ребенка в детском доме для личных вещей – максимум одна тумбочка и пару полок для одежды в общем шкафу?! Продумайте, где они хранят все ваши подарки за долгие годы? Да в общих комнатах-группах!

Как тогда забилось сердце, а я покрылась мурашками! И это лишь только при виде упаковки!

Мне очень хотелось продлить этот волнующий момент и сейчас, но, с другой стороны, не терпелось узнать, что же там внутри.

Разворачивала с особым трепетом предчувствия подарка.

Внутри коробки оказалась бумага тишью – тонкая и приятна на ощупь калька с кричащим логотипом GUCCI, а под ней платье черного цвета из натурального шелка. Невесомо, едва ли дотрагиваясь до ткани кончиками пальцев, погладила. Да, карточка с посланием там тоже была, как и само именное приглашение на Ежегодный благотворительный аукцион «Ради жизни».

Я была уверена, этот щедрый подарок от Марка и знала, что не пойду. Но руки сами собой потянулись к записке.

Перечитав ее несколько раз, ощутила, как сердце пропустило удар, потом еще один, заставив меня пожалеть о преждевременном решении и задохнуться от шквала противоречивых эмоций.

На миниатюрном прямоугольном листе плотного картона размашистым женским почерком было написано: «До встречи, сестренка.»

Глава 4

«Сколько раз я уже умерла? Не знаю, много…

Сколько раз я еще умру? Не знаю. Наверное, много.

Сколько раз я буду готова еще умереть? Бесконечно много, если в этом будет смысл.

Но как же часто я буду проживать одно и тоже?

Это мой рай, и это мой ад.»

* * *