Чужие пространства

— Конечно, сражались. Только при такой ране, как у тебя… Каждый раз, когда один из нас падает на поле боя со смертельной раной, он встает снова.

Правда, после этого его зовут иначе… Затем все повторяется вновь.

— Выходит, я умер?

— В своем мире — да. Но здесь, можно сказать, ты только что родился. И воевода захочет узнать, почему ты здесь оказался. Почему именно ты.

Стараясь справиться с лавиной обрушившихся открытий, я неосторожно повернулся, ища в окружающем пейзаже нечто способное опровергнуть его слова. И застонал от вернувшейся боли.

— Боль сейчас пройдет. От раны не останется даже следа, даже шрама.

Скорее всего, это правда… И я действительно умер. Почему-то это открытие не слишком потрясло меня, словно я умирал не в первый раз. Значит, полностью человек все-таки не исчезает после смерти…

— Выходит, я нахожусь на том свете?

— Вернее, на этом. Во всяком случае, в другом мире.

— Там, наверху, за перевалом — замок?

— Ты знаешь? Тогда причина твоего появления именно в этом. Есть люди, связанные с нами настолько сильно, что их жизнь в предыдущем круге — лишь ожидание здешнего рождения. Если я не ошибся — тебя ждет здесь необычная судьба.

Сейчас надо встать и дойти со мной до реки.

Он осторожно поддержал меня, помог подняться. Я совершенно не чувствовал слабости — только боль, которая теперь стала глуше и уже не занимала всего моего сознания. Он сказал, чтобы я называл его Мстиславом. Я заметил темный гранит под ногами, клочки сероватого длинного мха, забрызганного кровью. И тишина. Ни щебета птиц, ни посвиста ветра. Слышался лишь рокот воды в роке, переходящий вдали в грозный гул водопада. Это был суровый мир. Суровый и простой.

Словно услышав мои мысли, Мстислав сказал:

— Здесь нет ничего лишнего. Только сконцентрированная сущность.

— Сущность чего?

— Сущность мира. Позже ты поймешь.

Проводив меня до реки, Мстислав помог умыться, обмыть раны, а потом и напиться рокочущей, бегущей с гор воды. И только тогда я понял, как сильна была моя жажда. Боль прошла, исчезла, растворилась в свежести и прохладе этой воды.

— Теперь нам пора. Нас ждут. Ты уже можешь идти?

Мы прошли не меньше двух километров по узкой горной тропе вдоль роки, прежде чем местность стала заметно повышаться. Повсюду, у каждого поворота тропы, я видел все новые и новые следы прорвавшейся сквозь заставу орды.

— Они дойдут до самого замка?

— Они давно уже там.

— Насколько это опасно? Они смогут прорвать оборону?

— Этого я не знаю. Все зависит от того, успел ли Самгри предупредить наших о прорыве. А также и от того, чей флот одержит победу в схватке у Дельты Лебедя.

— Чей флот?.. При чем здесь Дельта?

— Ты все еще не понимаешь? События вашего мира отражаются в нашем, как в зеркале. Но и победа флота Комора зависит от того, прорвутся ли черные сквозь вторую линию застав. Все взаимосвязано в наших мирах. Сущности пронизывают одна другую.

— Если вы знаете о нашем мире так много, почему вы не измените ход битвы, не создадите более совершенного оружия?

— Здесь только честная схватка имеет значение. Только равным оружием ты можешь победить врага. Есть лишь одно-единственное исключение.

Он внезапно замолчал, и мне показалось, что случайно Мстислав коснулся некой тайны, говорить о которой не имел права. Чтобы прервать затянувшееся неловкое молчание, я указал на золотистое зарево, окрасившее небо за вершиной утеса, закрывавшего ущелье.

— Там замок? — Он лишь молча кивнул в ответ.

— И мы пойдем внутрь?

Он, видимо, почувствовал неподдельное волнение в моем вопросе, потому что усмехнулся и сказал:

— Конечно. Ведь ты теперь один из нас.

Подъем длился еще часа два, и лишь потом, как-то неожиданно, сразу, замок возник передо мной так, как не раз возникал во сне. Co всеми своими резными башнями, с тусклым блеском червонного золота, отраженного от стен, с лебединой шеей моста, с флагами на башнях и звуками боевого рога, затрубившего при нашем появлении.

— Где же черные витязи? — спросил я, пораженный тишиной и покоем, наполнявшими долину у подножия замка.

— У нас битвы отделены от остального.

Я не совсем понял, что он имел в виду, но переспрашивать не стал.

То ли я отвлекся от окружающего пейзажа, разглядывая замок, то ли время здесь обладало необычными свойствами, но как-то неожиданно, сразу, мы оказались у ворот замка.

Проходя мимо золотой стены, я не удержался и погладил ее холодную льдистую поверхность. Одна из легенд получила свое осязаемое подтверждение — внешние стены замка были отлиты из червонного золота, высотой в три человеческих роста и толщиной не меньше метра. Они, казалось, выросли из диких скал и были превращены в золото силой, неподвластной моему воображению. Я не увидел в них ни единого шва, никаких следов кладки или сварки, нужную форму им придали руки нечеловеческих мастеров.

Скорее всего, я воспринимал окружающее как сон, как бред тяжело раненного человека, и все равно хотел запомнить каждую мелочь, унести в памяти каждую деталь своего колдовского видения…