Чужие грехи

Белита переоделась в ночнушку. Погасила горевший над Анитой ночник и юркнула в свою постель. На сегодня слишком много впечатлений! Взять хотя бы этот заброшенный амбар. Зачем мамочка ходила туда? Почему не встретила её дома, не зашла в детскую – а ведь её не было здесь! – он наверняка поправила бы постель младшенькой. Изабель крепко зажмурилась. Прочь докучливые мысли, нужно постараться уснуть.

Бум. Бум. Кто-то стучался в окно. Изабель вздрогнула. Глупая! Это же дождь! Тяжёлые капли глухо забарабанили по крыше, по подоконнику. Сначала редко, так что можно было разобрать отдельные шлепки. Но потом звуки слились в единый шум, то усиливающийся, то стихающий до едва различимого шороха. И этот шорох убаюкивал, нагонял дремоту. Мысли Изабель путались и тускнели. Скоро сон. Принесёт ли он сновидения? Изабель никогда не пыталась вспомнить – что же ей приснилось. Она не любила сны. Особенно после рассказов младшей сестры.

Анни замерла на пороге. Знакомая комната. Который раз она здесь? Неужели, снова?! Анни поёжилась. Ну, конечно! Можно подумать, будто бы теперь будет по-другому. Она сделал ещё одни неуверенный шаг и очутилась неподалёку от колыбели. Кто-то ещё был в комнате и смотрел на неё. И нет, не из-за той занавески в углу. И не из-за шкафа слева от колыбели. Кто-то смотрел на Анни отовсюду сразу, и от этого взгляда становилось страшно. Анни заставила себя посмотреть на крошечную деревянную кроватку, стоявшую в двух шагах перед ней. Убежать?! Но стоило попробовать сделать шаг назад, и ноги сделались ватными, непослушными. Нахлынула новая волна страха.

Шаг вперёд, к колыбели. Пронизывающий, режущий на тысячи крошечных частей взгляд усилился. И будто шептал кто-то. Зачем ты здесь?! Кто пустил тебя?! Прочь отсюда! Анни заглянула в колыбель. Она знала, что увидит там. Крошечное тельце только что родившегося младенца лежало на холщёвой пелёнке. Сморщенное, покрытое слизью, с торчащим из живота обрывком грубо завязанной сизой пуповины. Но теперь что-то было не так. Анни смотрела на младенца во все глаза – он был…он был…

Кто-то стоял за спиной Анни. На пороге комнаты. И продолжал шептать. Убирайся отсюда! Не суй нос не в свои дела! Кто же там стоит? Но Анни не могла обернуться, она всё смотрела и смотрела на большую коричневую голову новорожденного. Страх, холодный и липкий, скрутил все до единой мышцы.

Вдруг младенец открыл глаза. Он был жив! Малыш протянул к Анни свою крохотную, кукольную ручку и закричал. Сначала тихо, потом всё громче и громче. На одном вздохе. Крик всё усиливался; он перешёл в тонкий высокий визг. Анни закрыла уши руками, но это не спасало. Душераздирающий звук проникал сквозь кожу и кости, рвал барабанные перепонки. И когда нечеловеческий звук, исторгаемый корчившимся в колыбели младенцем, стал совсем невыносим, Анни проснулась.