Чужеземец

Иномирца переполняли самые скверные, самые апатичные и при этом самые агрессивные чувства. Еще немного, и ярость бурным потоком вырвется из бочки, словно бордовое вино. Надо лишь сорвать пломбу и вытащить затычку.

– Во-первых, это поселение не платит налогов. Оно будто само по себе. Живут себе дикари в лесу и думают, что могут не участвовать в жизни государства. Но герцогство не терпит халтуры! И Герберт Чаризз не любит, когда ему лгут! Так что я взял на себя смелость слегка… урезать количество имущества и жизней этих никчемных людишек. В конце-то концов, никто ведь о них кручиниться не станет, верно?

– Я глотку тебе перегрызу, сволочь, – сквозь зубы процедил Виктор. Он смотрел то на злорадную ухмылку врага, то в полные ужаса и отчаяния глаза Мильха. Парень явно не желал умирать вот так, от руки священнослужителя, от главы церкви Света. – Хоть пальцем его тронешь – и ты не жилец.

– Смотрите-ка, как шакал зарычал. Наконец-то ты раскрыл свою истинную сущность, дружище. Недаром говорят, загнанный зверь всегда покажет настоящую натуру… так, на чем я остановился? Ах да. Во-вторых, все эти люди, по большей части уже мертвые, насквозь пронизаны твоей демонической сущностью. Все они – часть культа Викферта, ужасного демонолога, желающего смерти всему живому на планете.

– Что… что ты несешь? Какие еще демоны?!

– Ну знаешь, разные байки ходят по закоулкам Авельона. И эта – одна из них. Пожалуй, самый распространенный вариант.

– Это ложь! Рано или поздно все раскроется. И тогда…

– И что тогда? Что?!

Епископ расхохотался, толкнул Мильха в ноги, и тот упал наземь. Кинжал все еще блестел около горла мальчика, и Виктор машинально потянулся вперед.

– Ни шагу больше! – рявкнул Клод Люций. – Этот малыш все равно умрет, я убью его, как и всех остальных. Но ты можешь даровать ему несколько лишних минут жизни. Или можешь попробовать его спасти, но тогда… чик! И все.

Виктор огляделся в поисках Даши. Он заметил ее далеко не сразу, потому что та стояла под деревом… и почти полностью с ним сливалась. Каким-то образом иномирец знал, что она там, чувствовал неким шестым чувством. Ему даже удалось разглядеть, как та мотает головой, пытаясь донести до него два слова: «Не надо».

– Чего ты хочешь? – спросил Виктор, опустив клинок в землю. – Чтобы я сдался? Хочешь снова усадить меня в темницу, отрубать пальцы непонятно зачем? И для чего тебе это?

– Ты – зло, чужемирец. Самое ужасное зло в этом мире. Не понимаю, почему ты сопротивляешься? Если раскаешься в грехах, то, возможно, тебя будет ждать более приятная участь, чем сожжение на костре.

Виктор усмехнулся. Уж он-то знал, что никакой огонь теперь не способен ему навредить. По крайней мере, пока он сам не возжелает обратного.

– И в каких же грехах я повинен, а? Давай, предъявляй обвинение!

– Тебе предоставить полный список или же обойдемся кратким перечнем в трех томах?

– Воздержусь от прослушивания твоих тошнотворных длительных речей. Давай хотя бы основное, что ли. Самый-самый сок. Просвети уж, так сказать, пещерного человека.

– Да не вопрос. Начнем с того, что в Кодексе инквизиции, равно как и в священных писаниях Света, есть особые главы и указания, в которых предельно ясно говорится о наличии иных миров и об их угрозе для нашего. Также там присутствуют и туманные пророчества о так называемых Странниках – путешественниках с чужих планет на нашу. И Свет абсолютно точно предписывает своим служителям не поддаваться соблазну обмена любой полезной информацией с такими вот иномирцами, а жечь их на месте, да чтоб прилюдно и помедленнее! В этом правиле, по правде говоря, есть исключение: если грешник решится на сотрудничество и добровольную сдачу, ему может быть сохранена жизнь. Может быть.

Виктор закатил глаза. Речи епископа казались ему сущим бредом.

– Я же просил покороче. А ты тут тираду развел. Что там во-вторых?

– Во-вторых, тебя обвиняют как подельника работорговца Грокотуха. Мол, организовали компанию по продаже живым мясом на двоих да в ус не дули.

– Но ведь это ложь. – Виктор начал постепенно закипать. Ничто так не заставляет человека запылать огнем, как распространившаяся по всей округе и плотно въевшаяся в умы людей клевета о нем. – Ужасная, неправдоподобная и абсолютно противоречащая всем моим действиям ложь! Я до последнего не знал, что Грокотух торгует рабами. Напомнить тебе, как я узнал об этом ма-а-аленьком сюрпризе? Да-да, этот гребаный пепельник продал меня тебе!

– Ложь? Правда? Кого это волнует? Главное – что история до умопомрачения душещипательная. А люди, сам знаешь, клюют на громкие скандалы, как болотники на незащищенные караваны.

– Тебе это даром не пройдет. Клянусь, я перережу твое лживое горло, а потом…