Чужак в стране чужой

— Я как-то не успела еще подумать. Ну, сперва нужно связаться с банком и взять оттуда деньги… — Джилл смолкла, пытаясь вспомнить, сколько же там на счете. Совсем, наверное, немного, а если еще учесть, что она часто забывала…

— Во-во, — прервал ее размышления Джубал, — а через полчаса здесь будет больше полицейских, чем блох у бродячей собаки. Может, тебе лучше посидеть тихо и не высовываться, пока дела не придут в какой-то порядок?

— Спасибо, Джубал, но мне не хотелось бы злоупотреблять твоим…

— Поздно вспомнила. Да ты, девочка, не волнуйся, в этом доме всегда полным-полно нахлебников. Никто не злоупотребляет моим гостеприимством, если я сам того не пожелаю, так что и на свой счет можешь быть спокойна. Теперь насчет нашего пациента; вы с Беном вроде бы хотели позаботиться о неких «его законных правах». Вы ожидали от меня помощи?

— Н-ну… Бен говорил… Бен думал, что ты поможешь.

— Бен может думать все, что ему угодно. Так называемые «права» этого парня не интересуют меня ни вот на столько. Право собственности на Марс родилось в воспаленном воображении так называемых юристов; я и сам юрист, а по сему совсем не обязан относиться к подобной чуши с уважением. А что касается огромного состояния, которое считается принадлежащим твоему марсианину, так эта ситуация возникла благодаря трудам и страстям совсем других людей, а также благодаря нашим странным племенным обычаям. Сам он и гроша не заработал. Надуют его — ну и слава Богу, лично я настолько мало этим интересуюсь, что не стану даже читать в газете подробности. Так что если Бен рассчитывал найти здесь борца за «права» Смита, — вы ошиблись адресом.

— Понимаю, — убито кивнула Джилл. — Нужно будет подумать, куда бы его перевезти.

— Нет, ни в коем случае! То есть только, если ты сама этого захочешь.

— Но ты же сказал…

— Я сказал, что не интересуюсь юридическими фикциями. Но человек, пользующийся моим гостеприимством, — совсем иное дело. Он может жить здесь, сколько сам того пожелает. Я только хотел, чтобы ты отчетливо осознала: вы с Беном можете и не надеяться, чтобы из-за ваших романтических бредней я полез в политику. Милая моя, когда-то я и сам думал, что служу человечеству, потом я обнаружил, что человечество совсем даже не желает, чтобы ему служили, более того, царапается и кусается при малейшей такой попытке. Потому я делаю исключительно то, что доставляет удовольствие Джубалу Харшоу. — Он повернулся к Доркас — Пора бы вроде и ужинать. Как там, кто-нибудь что-нибудь делает?

— Мириам. — Доркас отложила свое вышивание и встала.

— Никогда не понимал, каким образом эти девицы разбираются, кто что будет делать.

— Да откуда же тебе, начальник, это понимать? Сам-то ты никогда ничего не делаешь. А вот чтобы обед пропустить, — Доркас похлопала Джубала по брюху, — так этого с тобой ни разу не бывало.

Прозвучал гонг, и они отправились в столовую. Надо думать, готовили в этом доме с помощью всевозможных модерновых исхищрений, во всяком случае Мириам ничуть не напоминала только что вырвавшуюся из кухни повариху; царственная и прекрасная, она восседала во главе стола. Откуда-то появился еще один парень, чуть постарше Ларри и откликавшийся на имя «Дюк»; он обращался с Джилл так, словно она всю жизнь жила в этом доме. Подавали еду механизмы (не андроидные, безо всяких фокусов), которыми управляла все та же Мириам. Пища оказалась великолепной и — насколько могла судить Джилл — без малейшей примеси синтетики.

Но Харшоу капризничал. Нож казался ему тупым, мясо жестким, в конце концов дело кончилось обвинением, что Мириам кормит народ вчерашними объедками. Джилл чувствовала себя неловко и очень жалела Мириам, но остальные присутствующие не обращали на гневные вопли хозяина дома никакого внимания. После очередной его филиппики Энн отложила вилку.

— Он опять вспомнил, как готовила его мама, — констатировала она.

— Он, похоже, считает, что снова стал начальником, — поддержала ее Доркас.

— Сколько там дней прошло?

— Да вроде бы десять.

— Слишком много. — Энн посмотрела на Доркас, на Мириам, и они дружно встали. Дюк продолжал невозмутимо жевать.

— Девочки, — всполошился Харшоу, — ну нельзя же во время еды! Вы подождите, пока…

Девушки неумолимо надвигались на него с трех сторон, механический официант услужливо откатился, давая им дорогу. За руки и за ноги они вытащили негодующе визжащего Харшоу из комнаты.

Визги становились все громче и громче, затем последовал тяжелый всплеск, и все затихло.

Девушки вернулись ничуть не встрепанные и не усталые.

— Еще салату, Джилл? — спросила Мириам, вновь занимая свое место.

Через некоторое время вернулся Харшоу, но не в смокинге, как прежде, а в пижаме и халате.

— Как я уже говорил, — заметил он, начиная есть (на время вынужденного перерыва официант предусмотрительно прикрыл его тарелку крышкой), — женщина, не умеющая готовить, не стоит даже того, чтобы ее выпороли. Если я не смогу получить хоть мал-мала сносного обслуживания, то променяю всех вас троих на собаку, а собаку пристрелю. Мириам, что у нас сегодня на десерт?

— Клубничный торт.