Чужак в стране чужой

Люди зарычали, заорали, завизжали, а тот, стоящий на коленях, размахивал своим кулаком, как дирижерской палочкой, и то увеличивал ярость тысячеголосого рева, то уменьшал, превращал этот рев в хриплое, еле слышное ворчание — и снова бросал его по немыслимому крещендо, доводил до грохота, от которого чуть не рушился потолок. Майкл буквально купался в хлеставшем снизу потоке эмоций; на момент он даже испугался, что не сможет выдержать такой остроты экстаза и будет вынужден удалиться. Но Джилл говорила, что это можно делать только в собственной своей комнате, поэтому Майкл взял себя под контроль, и теперь волны чужих чувств только омывали его поверху, не проникая вглубь.

Человек на помосте встал.

— Спонсором первого нашего гимна, — четко проговорил он, — является хлебопекарная фирма «Манна небесная», производящая Ангельский хлеб, белый, как ангельские крылья, с улыбающимся лицом нашего Верховного епископа на каждой обертке и ценным премиальным купоном под ней. Выигрыши по купонам выплачиваются во всех храмах церкви Нового Откровения. Братья и сестры, я счастлив вам сообщить, что не далее как завтра фирма «Манна небесная», имеющая отделения по всей нашей стране, начинает грандиозную дешевую распродажу предравноденственных товаров. Пусть ваш ребенок шагает в школу с большой коробкой кексов «Архангел Фостер», каждый из которых получил благословение и помещен в обертку с тем или иным поучительным текстом — и возносите молитвы свои Господу, чтобы каждый кекс, подаренный им греховному однокласснику, помог этому несчастному хоть на маленький шажок приблизиться к Свету.

— Ну а теперь — взбодримся святыми словами нашего старого, любимого гимна «Архангела дети»! Ну — вместе…

Вставайте на битву
Архангела дети,
Вставайте на битву
С проклятым врагом!
Господь — наше знамя,
А вера — меч острый,
И грешников вдребезги
Мы разнесем!

— Второй стих!

Майкл был в таком восторге, что даже и не пытался огрокивать текст. При чем тут слова, суть совсем не в них, а во взращивании близости. Процессия прихожан снова зазмеилась по проходам; мощный, многоголосый хор почти заглушал льющуюся из динамиков музыку.

За гимном последовали объявления, «Небесные Вести», еще одна реклама и раздача входных призов. Далее, с не меньшим энтузиазмом был исполнен второй гимн, «Поднимем счастливые лица», спонсор — Даттельбаумские хозяйственные магазины, «обеспечивающие Спасенным спокойное существование»; в этих магазинах продавались товары либо спонсируемые, либо не имеющие спонсируемых аналогов (то есть не составлявшие спонсорам конкуренции), а детей можно было оставлять в Комнатах Счастья, на попечение Спасенных Сестер.

Священник вышел на самый край сцены, приложил правую ладонь к уху и сделал вид, что старательно прислушивается.

— Мы — хотим — Дигби!

— Кого-кого?

— Мы — хотим — ДИГ-БИ!

— Громче, громче, что-то я вас не слышу!

— Мы — ХО-ТИМ — ДИГ-БИ!

Хлоп-хлоп-хлоп, хлясть-хрясть!

— МЫ-ХО-ТИМ-ДИГ-БИ!

Хлоп-хлоп-хлоп, хрясть-хрясть!

Ритмический грохот все нарастал и нарастал, от него уже тряслись стены. Джубал наклонился к Буну.

— А не сделают ваши ребята со своим собственным храмом того, что Самсон — с филистимлянским?

— Ни в коем разе, — не вынимая сигары изо рта заверил его Бун. — Предварительно напряженный железобетон, поддерживаемый ватой. Это специально сделано, чтобы стены могли трястись. Очень способствует.

Свет в зале потускнел и совсем погас, занавес раздвинулся, представив взорам собравшихся Верховного епископа, окруженного ослепительным ореолом, благосклонно улыбающегося, приветственно взмахивающего над головой руками, сцепленными в боксерском приветствии.

Встреченный «львиным рычанием» Дигби начал посылать в зал воздушные поцелуи. По пути к кафедре он остановился около женщин, так и продолжавших биться в судорогах, приподнял одну из них, поцеловал ее, бережно опустил на пол, двинулся было дальше, задержался снова и встал на колени рядом с той самой худой рыжей Одержимой, про которую рассказывал Бун. Не говоря ни слова, даже не оборачиваясь, он протянул руку назад и мгновенно получил от подбежавшего иподьякона микрофон.

Обняв женщину за плечи, он поднес сетчатый шарик к самым ее губам.

И женщина заговорила, похоже — не по-английски, во всяком случае Майкл ничего не понимал. Слова рвались из ее рта торопливо и невнятно, мешаясь с обильными пузырями пены; как только поток этот на мгновение стихал, Верховный епископ начинал переводить:

— Архангел Фостер… с нами. Он вами доволен. Поцелуй свою сестру справа… Архангел Фостер вас любит. Поцелуй свою сестру слева… Он хочет передать послание. Одному из вас.

Женщина заговорила снова, но на этот раз Дигби неуверенно замялся.

— Что ты сказала? Громче, милая, громче.

Очередное неразборчивое бормотание, а затем — громкий, истошный вопль. Дигби поднял лицо и понимающе улыбнулся.

— Вот оно что. Его послание обращено к паломнику с другой планеты — к Валентайну Майклу Смиту, Человеку с Марса!