Чужак в чужой стране

(«Нужно разыскать Джорджа, поблагодарить его и сказать, что видел Патрицию… А где его искать? В файле художников? А ну его, поищу в основном: тысяча лет туда, тысяча — сюда… Ах, Патриция! Какая она была аппетитная! Побольше бы ей уверенности и поменьше покладистости, можно было бы сделать из нее Пастыря. Но Патриция понимала Бога по-своему… Что-то она сейчас делает?») Фостер хотел посмотреть, но воздержался: работы много.

— Отключи Всевидящее Око, юниор. Я хочу с тобой поговорить.

Дигби повиновался.

Фостер потеребил краешек нимба — в последнее время у него завелась дурная привычка — и сказал:

— Ты ведешь себя как-то не по-ангельски.

— Прошу прощения.

— Брось свои земные замашки. Ты слишком много внимания уделяешь молодому человеку, который может оказаться (или не оказаться) нашим братом Михаилом. Кроме того, ты не вправе судить Инструмент, с помощью которого Господь призвал тебя. И к тому же дело не в нем, а в брюнетке-секретарше, от которой тебя оторвали, и которая заслужила мой поцелуй еще до того, как тебя призвали. Я не ошибся?

— Я не успел ее испытать.

— В таком случае, ты будешь рад узнать, что Верховный епископ Шорт довел начатое тобою дело до конца. Он испытал ее весьма квалифицированно во всех отношениях — я тебе говорил, что из него выйдет толк, — и теперь она наслаждается Счастьем, которое заслужила. Пастырь должен черпать наслаждение из своей работы, и повышение по службе также должно доставлять ему наслаждение. У нас открывается новый участок, которому нужен смотритель. Эта должность, правда, ниже твоего звания, зато позволяет приобрести практический опыт ангельской работы. Вверяемая тебе планета — будем считать ее планетой — населена трехполым народом. Я имею информацию от Самого, что даже Дон Жуан не смог бы почувствовать интереса ни к одному из этих трех полов. Впрочем, Жуан пожил там немного, а потом стал плакать и проситься в свой персональный ад.

— Хотите послать меня в Зазеркалье, чтобы я ничего не понимал и ни во что не мог вмешаться?

— Чур тебя! Ты и так не имеешь права никуда вмешиваться, я тебе это с самого начала сказал. Все! Лети прочь, не мешай работать!

Фостер углубился в дела. На чем он остановился? Ах да, на бедной душе, временно носящей имя Агнесс Дуглас. Трудно быть стимулом, но она с честью выполняла свое предназначение. И выполнила, а теперь достойна отдыха. Правда, сначала из нее следует изгнать беса, который должен был помогать ей в работе. Она будет метаться, кричать и извергать эктоплазму из всех отверстий… Да, Агнесс Дуглас была исключительно надежным линейным работником, бралась за любое поручение, даже не слишком благородное, и выполняла его на высоком профессиональном уровне. Фостер не удержался и еще раз украдкой покосился на миссис Пайвонски. Ах, Патриция, душечка! Какой верный соратник и лакомый кусочек!..

Глава 29

Когда за Патрицией закрылась дверь, Джилл спросила:

— Что теперь, Майк?

— Едем, Джилл. Ты читала что-нибудь по патопсихологии?

— Да, но гораздо меньше, чем ты.

— Ты знаешь, что означает любовь к змеям и татуировкам?

— Конечно. По Пэтти все видно с первого взгляда.

— А я это понял только тогда, когда мы стали братьями. Физическая близость помогает глубже понять человека, правда, лишь в тех случаях, когда она — результат близости духовной. Мне кажется, что если бы мы сблизились физически, не сблизившись душой, то… нет, я бы так не смог. — Вот именно. За это я тебя и люблю.

— Я еще не вник, что такое «любовь». И что такое «люди». Но я не хочу, чтобы Пэт ушла.

— Догони ее и задержи.

— («Еще не кончилось ожидание, Джилл»).

— («Я чувствую»).

— Я не уверен, что мы сможем дать ей все, что необходимо. Она должна постоянно отдавать себя все новым людям. Ей мало Собраний Счастья, змей и зрителей, она готова положить себя на алтарь ради счастья всех живущих. Другие люди понимают Новое Откровение иначе, а Пэт — именно так.

— Ты прав, Майк. Я тебя люблю.

— Пора в путь, возьми деньги и выбери себе платье. Я выброшу все лишнее.

Джилл задумалась, что же надеть. Майкл брал в дорогу только те вещи, которые были на них. Джилл это вполне устраивало.

— Вот это, голубое.

Платье взлетело, Джилл подняла руки, и оно само на нее наделось. Опять же сама собой застегнулась молния, к ногам подбежали туфли.

— Я готова.

Майк перехватил ее мысль, которую понял не до конца: уж очень она немарсианская.

— Джилл, может, нам стоит пожениться?

— Сегодня мэрия не работает.

— Значит, завтра. Мне кажется, ты этого хочешь.

— Нет, Майк.

— Почему?

— Мы уже не можем стать ближе, ведь у нас общая вода. Это верно и по-английски и по-марсиански.

— Это правда.

— И я не хочу, чтобы Доркас, Мириам, Энн и Пэтти думали, что я отбираю тебя у них.

— Они так не подумают.

— Все равно, это не нужно. Ведь мы с тобой поженились вечность тому назад в больничной палате… — Она задумалась. — Но кое-что ты еще можешь для меня сделать.

— Что, Джилл?

— Ты можешь давать мне ласковые имена, как я тебе.

— Хорошо. Какие?