Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]

— Я не имею в виду технические подробности, которые интересуют Дюка, я имею в виду общую схему. Они кружат вокруг Земли, собирая данные и накапливая их в памяти. Потом, в определенной точке, по команде срабатывает реле, и телепередатчик транслирует все, что увидел. Именно так поступили и со мной. Ты ведь знаешь, что мы, члены Гнезда, используем то, что называют телепатией.

— Мне пришлось в это поверить.

— Это так и есть. Но разговор всегда идет t^ete-a-t^ete, и никому в голову не приходит читать чужие мысли без разрешения. Я вообще не уверен, что мы это можем. Даже прошлой ночью связь шла через мозг Доун, а не через твой.

— Что ж, это, пожалуй, удобно.

— В этом искусстве я «только яйцо». Старшие — истинные мастера. Они связались со мной, не поставив в известность, попросту проигнорировав меня, и помимо моей воли все, что я видел, слышал, чувствовал и грокал, пошло на Марс. Я не хочу сказать, что они все это стерли из моей памяти, они прокрутили ленту и, так сказать, сделали копию. Но момент, когда это началось, я почувствовал. Однако все кончилось раньше, чем я смог воспрепятствовать этому. Затем они отключили связь. Я не мог даже протестовать.

— Хм… На мой взгляд, они поступили с тобой подло.

— Но не по их меркам. И я не стал бы отказываться… Я с радостью сделал бы это добровольно… знай я об этом до того, как покинул Марс. Но они не хотели, чтобы я знал. Они хотели, чтобы я грокал и чтобы ничто мне не мешало.

— Должен добавить, — сказал Джубал, — что если теперь тебе не грозит это чертово вторжение в мозг, то это только хорошо. Это все равно, как если бы все эти два с половиной года рядом с тобой постоянно торчал марсианин и глазел на тебя. Какой от этого вред?

Майк серьезно поглядел на него.

— Джубал, выслушай одну историю. Выслушай внимательно. — Майк рассказал ему о разрушении пятой от Солнца планеты, чьи обломки были теперь астероидами. — Что ты на это скажешь?

— Напоминает предание о потопе.

— Нет, Джубал. Про потоп ты не можешь сказать наверняка, был он или нет. А что ты скажешь о разрушении Помпеи и Геркуланума?

— Ну, это факт, подтвержденный исследованиями.

— Джубал, разрушение пятой планеты Старшими так же истинно, как то извержение Везувия, и описано во всех подробностях. Это не предание, а факт.

— Предположим. Если я правильно понял, ты боишься, что марсианские Старшие могут и с нами обойтись точно так же? Ты извинишь меня, если я скажу, что мне в это трудновато поверить?

— Джубал, не надо быть Старшим, чтобы сделать это. Это требует только знания, как образуется материя. А также тех способностей, которые я время от времени пускаю в ход. Просто сперва необходимо грокнуть, что ты собираешься делать. Я это могу прямо сейчас. Скажем, есть кусок материи рядом с ядром Земли диаметром в сотню миль. Это много больше, чем нужно, но мы хотим, чтобы все прошло быстро и безболезненно. Скажем, для того, чтобы доставить удовольствие Джил. Надо почувствовать его размеры и место, тщательно грокнуть, как соединяется материя… — Его лицо потеряло всякое выражение, глаза начали закатываться.

— Эй! — испугался Харшоу. — Прекрати! Я не знаю, можешь ты это или нет, но я не желаю, чтобы ты пробовал!

Лицо Человека с Марса приобрело обычное выражение.

— Я никогда не стал бы этого делать. На мой взгляд, это неправильность. Я человек.

— Но не на их взгляд?

— Нет. Старшие могут грокнуть, что это красивое решение проблемы. Не знаю. Я способен сделать это… но не испытываю желания. Джил могла бы это сделать… точнее, придумать верный способ. Но она никогда не сделает этого. Она тоже человек. Это ее планета. Суть нашего учения, во-первых, в уверенности в себе и, во-вторых, в самоконтроле. К тому времени, когда человек получит способность к разрушению своей планеты подобным методом (вместо таких уродливых способов, как кобальтовая бомба), он просто не сможет — я это грокнул полно — захотеть этого. Он скорее рассоединится. И это снимает угрозу разрушения планеты: наши Старшие не имеют привычки толкаться среди людей, как это делают Старшие на Марсе.

— Ммм… Сынок, поскольку я убедился, что ты не страдаешь белой горячкой, давай-ка кое-что выясним. Ты всегда говоришь об этих Старших так же непринужденно, как я о соседской собаке. Но я не очень верю в привидения. Как выглядит Старший?

— Как всякий другой марсианин.

— Тогда откуда ты знаешь, что это не обыкновенный взрослый марсианин? Он что, проходит сквозь стены и выкидывает другие такие фокусы?

— Любой марсианин умеет это. Я сам это делал вчера.

— Может, они светятся в темноте?

— Нет. Ты видишь, слышишь и ощущаешь его. Это словно изображение в стереобаке, но отчетливое и прямо в мозгу. Но… Видишь ли, Джубал, на Марсе вообще глупо обсуждать подобный вопрос, но я понял, что на Земле все по-другому. Если бы ты видел рассоединение… смерть своего друга, потом ел его мясо, а потом увидел бы его дух, говорил бы с ним, касался бы его… Поверил бы ты тогда в духов?

— Ну, разве что в этом случае.