Чужак в чужой стране

- Прекрасна, верно? Хотелось бы вам затащить ее в свою постель? Она, наверняка, гибкая, как морской котик, и столь же скользкая.

- Вот те на! Ну и гнусный же вы старикашка, Джубал!

- И с каждым годом становлюсь все хуже. Ну остальных мы смотреть не пойдем… обычно больше одной в день я себе не разрешаю.

- Годится. Я чувствую себя так, будто подряд опрокинул три стаканчика. Джубал, а почему такие вещи не выставляются там, где все могли бы их видеть?

- Потому что мир спятил, а искусство всегда отражает дух своего времени. Роден умер примерно тогда, когда у мира крыша только начала сползать набекрень. Те, кто пришел ему на смену, поняли, каких замечательных результатов он добивался, как использовал для этого свет и тени, массы и композиции, и переняли у него все это. Но им не дано было понять, что Мастер в свои скульптуры вкладывал целые повести об обнаженных человеческих сердцах. Они же презирали живопись и скульптуру, которые повествовали… Таким работам они приклеили кличку «литература». И ушли в абстракцию. - Джубал пожал плечами. - Абстрактный рисунок - отличная штука для обоев или линолеума. Но искусство - это процесс пробуждения жалости или страха. То, что делают современные художники - просто псевдоинтеллектуальная мастурбация. Тогда как творчество - это скорее половой акт, в ходе которого художник передает свои эмоции зрителям. А эти ребята либо не хотят, либо не способны на это, а потому теряют зрителя. Обычный человек не желает платить за искусство, которое оставляет его холодным. Если же он и платит что-то, то эти деньги выкачивают из него налогами и другими жульническими способами.

- Джубал, я никак не мог понять, почему мне на фиг не нужно искусство. Всегда считал, что это во мне самом чего-то не хватает.

- Ммм… каждый должен учиться понимать искусство. Но и художник обязан пользоваться языком, который может быть понят. Большая часть этих шутов не хотят разговаривать тем языком, которому мы с вами можем обучиться. Они презрительно поглядывают на нас, ибо мы «не в состоянии» понять то, что они хотят нам сообщить. Будто у них есть что сообщать! Отсутствие ясности - прибежище некомпетентности. Бен, вы назвали бы меня художником?

- Что? Ну как же, вы здорово пишете.

- Покорнейше благодарю. Слова «художник» я избегаю по тем же причинам, по которым избегаю слова «доктор». И все же я художник. Большая часть того, что я пишу, будет прочтена только один раз, а может, человек, который и так знает то малое, что я могу ему поведать, вообще не станет меня читать. И все же я честный художник, ибо то, что я говорю, должно действовать на читателя, внушать ему, если удастся, жалость или ужас, или, на худой конец, скрасить его тоскливое одиночество. И я никогда не прячусь от читателей за туманностью языка и не ищу хвалы других писателей за «тонкость приемов» и прочую чушь. Я жду от читателя признания, признания, выраженного в деньгах, ибо я достал его. А больше мне ничего не надо. Дотации искусству - merde[60].

Художник, живущий на средства государства - это просто шлюха, которая профессионально непригодна. Черт вас подери, Бен, вы оторвали у меня пуговицу! Налейте себе стаканчик да расскажите, что там у вас на уме.

- Джубал, я несчастен!

- Подумаешь, новость.

- У меня совсем новый сорт неприятностей, - нахмурился Бен, - и я не уверен, что мне хочется о них распространяться.

- Тогда послушайте о моих.

- У вас неприятности?! Джубал, я всегда думал о вас, как о человеке, который умудряется вечно выигрывать партию.

- Хм… Надо бы когда-нибудь рассказать вам про мою семейную жизнь. Да, у меня неприятности. Дьюк вот уехал… Или вы об этом уже слышали?

- Знаю.

- Ларри, конечно, хороший садовник, но техника, которой занимался тот индеец, у него разваливается прямо на глазах. Хорошие механики - редкость. А таких, которые вписались бы в этот дом, - вообще не существует. Я целиком завишу от приходящих - приходят сюда, переворачивают все вверх дном, только и думают, как бы смошенничать, почти никто не умеет работать отверткой так, чтобы не поранить себя. А я тоже не умею, так что нахожусь от них в рабской зависимости.

- Сердце мое истекает кровью от жалости к вам, Джубал.

- И нечего иронизировать! Механики и садовники - роскошь, секретарши - необходимость. Двое моих беременны, а одна выходит замуж.

Какстон совершенно обалдел. Джубал проворчал:

- О, я ничего не выдумываю. Сейчас они злятся, что я увел вас сюда наверх и не дал им похвастаться своими достижениями. Будьте добры удивиться, когда они вам расскажут.

- И кто же из них выходит замуж?

- Разве не ясно? Счастливчик - сладкоголосый беглец из страны песчаных вихрей, наш уважаемый брат по воде Стинки Махмуд. Я предложил ему останавливаться у нас всякий раз, как они будут приезжать в нашу страну, а этот подонок засмеялся и напомнил, что я уже с незапамятных времен пригласил его. - Джубал засопел. - А в общем, я не против… какую-никакую пользу выжал бы из нее.

- Что ж, вам бы, может, и удалось - она ведь любит работать. А остальные две, значит, беременны?