Чужак в чужой стране

В общем-то Фостеру «непорочность» мало импонировала, хотя он испытывал профессиональное уважение ко всем, кто делал свою работу добросовестно. Он бросил последний взгляд на миссис Пайвонски. Вот это соратник, который ему по душе! Милая крошка Патриция! Такая пылкая, такая благословенная…

Глава 29

Как только за Патрицией закрылась дверь, Джилл спросила:

- А что будет теперь, Майк?

- Мы уезжаем. Джилл, ты читала кое-что об извращенной психологии?

- Да, но меньше, чем ты.

- Тебе знакома символика татуировки? И то, что означают змеи?

- Конечно. Я узнала о Патти все в первую встречу. И надеялась, что ты ей поможешь.

- Я не мог, пока мы не стали братьями по воде. Секс, конечно, помогает, но только тогда, когда полностью делишь друг друга, когда растешь ближе. Я грокк, что если бы попытался сделать это без сближения, то… в общем, не уверен…

- А я грокк, что ты не мог бы, Майк. В этом-то и причина - одна из многих, что я люблю тебя.

- Я еще не грокк любовь. Джилл, я не грокк людей. Но мне очень не хотелось, чтобы Пат ушла.

- Тогда останови ее. Пусть останется с нами.

(- Джилл, ожидание длится!

- Я знаю.)

- Сомневаюсь, - продолжал Майк, - что мы можем дать ей все то, в чем она нуждается. Она должна отдавать себя всю и всегда. Сборища Радости, змеи, дурачье - всего этого Пат мало. Она хотела бы возложить себя на алтарь ради счастья всего человечества и каждого отдельного человека. Вот это и есть Новое Откровение… Я грокк, что разные люди вкладывают в него разный смысл. Пат - вот такой.

- Да, Майк! Милый мой Майк!

- Время ехать. Выбери платье и возьми свою сумочку. Весь остальной мусор я выкину.

Джилл с некоторой грустью подумала, что две-три вещички ей все же пригодились бы. Майк всегда переезжал с места на место, имея на себе только костюм, и, видимо, грокк, что ей тоже так больше нравится.

- Я надену то миленькое голубое.

Платье подплыло к ней, наделось на поднятые руки, щелкнула молния. Туфли сами зашагали к Джилл, и она сунула в них ноги.

- Я готова.

Майк уловил не смысл ее мыслей, а их окраску, - суть была чужда марсианскому сознанию.

- Джилл? Хочешь, мы задержимся и поженимся?

Она задумалась.

- Сегодня воскресенье, лицензии на брак не выдаются.

- Тогда завтра. Я грокк - ты бы хотела.

- Нет, Майк.

- Почему нет, Джилл?

- Ближе, чем мы есть, стать невозможно - мы ведь разделили воду. Это одинаково верно и на марсианском, и на английском.

- Ты права.

- Другая причина - чисто английская. Я не хочу, чтобы Доркас, Анни, Мириам, а теперь и Патти думали, будто я их вытесняю.

- Джилл, но ведь никто из них так не подумает.

- Не хочу рисковать, потому что мне свадьба не нужна. Я давно вышла за тебя замуж - еще там - в больничной палате, сотни лет назад. - Она помолчала. - Но есть одна вещь, которую ты мог бы сделать для меня.

- Какая, Джилл?

- Ты мог бы называть меня какими-нибудь ласковыми именами. Вот как я зову тебя.

- Да, Джилл. А какими ласковыми?

- Ох! - Она быстро поцеловала его. - Майк, ты самый милый, самый славный из всех виденных мной людей, но, надо думать, на обеих планетах нет никого, кто бы так выводил меня из себя! Ладно, не напрягайся! Просто время от времени зови меня Маленьким Братом… У меня от этого все внутри тает.

- Да, Маленький Брат.

- О Боже! Пошли отсюда, а то я опять затащу тебя в постель. Встретимся внизу; я пойду платить по счетам. - Она быстро вышла.

Они сели в первый попавшийся «Грейхаунд», даже не спрашивая, куда он отправляется. Неделей позже они объявились дома, несколько дней разделяли воду с братьями, а потом уехали, даже не попрощавшись. Прощание было тем человеческим обычаем, которого Майк не любил; он говорил «до свидания» только незнакомцам.

Вскоре они появились в Лас-Вегасе, где остановились в отеле, расположенном в некотором удалении от Стрипа. Майк развлекался в игорных домах, Джилл убивала время, работая шоу-герл. Петь и танцевать она не умела, но выходила на сцену в колоссальной шляпе, улыбаясь, чуть прикрытая кусочками осыпанной блестками материи, - такая работа в современном Вавилоне Запада ее вполне устраивала. Она предпочитала работать в те часы, когда Майк был занят, и каким-то образом Майк всегда устраивал ее на те места, которые она выбирала. Поскольку казино открыты круглые сутки, то и Майк был занят непрерывно.

Майк играл осторожно, старался выигрывать понемногу, придерживаясь тех границ, которые установила для него Джилл. После того как он выдоил из каждого казино по несколько тысяч долларов, он все там же спустил, чтобы не прослыть удачливым крупным игроком. Затем он нашел себе место крупье, причем никак не вмешивался в бег маленького шарика, а изучал людей, стараясь грокк, что влечет их к игре. Он грокк наличие мощной побудительной силы, которая сродни сексуальности, но в то же время грокк в ней ощутимую скверну.