Чужак из ниоткуда

Дедушка Лёша внимательно посмотрел на меня, словно оценивая, но промолчал.

— Слабость — ерунда, — продолжил я. — Могу вас обрадовать, что шанс победить эту гадость имеется. И хороший шанс. Но при одном условии. Если его не выполнить, все наши усилия могут пойти насмарку. Да что там, обязательно пойдут.

— Какое условие? — напряжённо осведомилась тётя Фира.

— А я говорил, — пробормотал тихоько дядя Юзик.

— Что ты говорил? Что⁈

— Говорил, что курить тебе нужно бросать. Я вот двадцать лет, как бросил — и хорошо же!

— Ты бросил, потому что керосиновыми лампами мы пользоваться перестали, электричество уже было везде — там, где мы жили! — воскликнула тётя Фира. — Ты сам рассказывал тысячу раз. Да я сама видела, во время войны ещё, ты от лампы прикуривал всегда, от горячего воздуха, который вверх от лампы поднимается! Потом керосиновые лампы попрятали по чуланам, и тебе стало неинтересно. А я — от спичек прикуриваю!

— И от зажигалок, — сказал дедушка Лёша.

— Редко, — упрямо наклонила голову тётя Фира. — В основном от спичек. Почти всегда.

Я молчал, ожидая, когда у них кончится запал.

— Слушайте внимательно, тётя Фира, — сказал наконец. — Хотя понимаю, что слушать мальчика в вашем возрасте некомфортно. Это он вас должен слушать, да? Но дело не в этом. Дело в вашей жизни и смерти. В самом прямом смысле слова. Считайте, что вы снова на войне, если так вам легче будет. Ваша тяга к сигаретам, к табаку — это враг. Враг, которого нужно убить. Иначе он убьёт вас. Вот так. Ни больше, ни меньше.

— Это же просто вредная привычка… — не сдавалась Эсфирь Соломоновна.

— Это не привычка. Это наркотическая зависимость, — отрезал я. — Такая же, как алкоголизм. И часто с не меньшими разрушительными последствиями. Доказательство — в ваших лёгких.

— Пробирает, внук, — сказал дед. — Даже я задумался.

— С тобой, деда, мы по этому поводу потом поговорим.

— Уже боюсь, — сказал дед.

— Ну так что делать будем, тётя Фира? — спросил я. — Решение нужно принимать прямо сейчас. Мне больно это говорить, но я не стану дальше бороться с вашей болезнью, если буду знать, что она вернётся.

— Мне нужно подумать…

— Фирочка, — сказал дядя Юзик. — Представь себе, что ты тонешь. Господь, к которому ты, к слову, только что взывала, посылает тебе лодку. Но лодочник тебе сильно не нравится по каким-то личным причинам. И вот этот лодочник протягивает тебе руку, чтобы втащить в лодку и спасти, а ты, уже захлёбываясь, говоришь ему:

— Подожди, мне нужно подумать.

Я улыбнулся. Сравнение было точным.

— Хорошо, хорошо, — сказала Эсфирь Соломоновна. — Бросаю. С завтрашнего дня.

— Прямо сейчас.

— Как⁈ Почему?

— Потому что времени нет. Прямо сейчас. Выкуривайте последнюю сигарету, так и быть, и — всё.

— Ох…

— По-другому никак.

— Пойдём, Фира, — сказал дедушка Лёша. — Покурю с тобой.

Они пошли на кухню, а я подошёл книжным полкам, разглядывая корешки.

— Вот, — с гордостью показал дядя Юзик. — Полное собрание Джека Лондона. Очень его люблю. Читал?

Я отрицательно покачал головой.

— Ну что ты, обязательно возьми почитай. Не оторвёшься. «Любовь к жизни», рассказ. Вспоминал его часто на войне, он мне выжить помог.

По совету дяди Юзика я выбрал рассказы о севере и золотоискателях, роман «Морской волк» и повесть «Белый клык».

— Спасибо. Прочитаю, возьму ещё.

— Тебе спасибо. Когда теперь?

— Завтра утром.

— А что со мной?

— Вы здоровы, дядя Юзик. Относительно.

— Слава богу. Но я не об этом.

— А, да. Попрошу вас сделать кое-что. Из имеющихся материалов. Работа ювелирная во всех смыслах. Но сначала вашу жену вылечим. Согласны?

— Ещё бы я не был согласен! Но я же теперь от любопытства спать не стану.

— Станете, станете, спите вы хорошо, крепко.

— Это так, — сказал дядя Юзик. — Когда в танке не горю… — он закрыл глаза, открыл. — Трижды горел. До сих пор снится. Знаешь… у меня в экипаже все комсомольцы были, атеисты. Я и сам такой, хоть и не комсомолец давно. Так вот, когда танк горит, все богу молятся, чтобы спас. Господи, Пресвятая Богородица, спасите нас! — воскликнул он тихо; поднял руку, видимо, чтобы перекреститься, но опустил её смущённо. — Вот так примерно.

— Спасибо вам, — сказал я. — Вам, тёте Фире, моим дедушкам и бабушкам, всем ветеранам. Бог спас вас, а вы — всех нас и весь мир.

Вышла тётя Фира с дедушкой.

— Всё, — сообщила тётя Фира гордо. — Не знаю, что со мной будет, но только что я выкурила свою последнюю сигарету.

— Поздравляю, тётя Фира, — сказал я. — Теперь с вами всё будет хорошо. Обещаю.

После сеанса следовало отдохнуть и набраться сил. Однако пассивного отдыха не хотелось, хотелось активного.

— Деда, мама говорила, что у вас тут где-то хороший бассейн есть? — спросил я, когда мы вернулись домой от Кофманов.

— Есть, — сказал дед.

— Далеко?

— Пешком далековато. Если хочешь, сегодня тебя отвезу, а завтра уже сам, тут несколько остановок на троллейбусе.

— Как там Фирочка? — спросила бабушка, которая с нетерпением ожидала нашего возвращения.

— Курить бросила, — сообщил дед.

— Не может быть! — всплеснула руками бабушка.