Чужак из ниоткуда-2

- Да я только и делаю, что тебе верю, - пробормотал Сэм. – Странный ты всё-таки. Сколько тебе лет, говоришь?

- Я не говорил. Четырнадцать.

- Четырнадцать, - повторил Сэм и покачал головой. – Если бы я тебя не видел, а только слышал, то сказал бы, что мы, как минимум, ровесники. А мне, между прочим, тридцать два…

- Один наш известный писатель, Аркадий Гайдар, во времена гражданской войны полком командовал в четырнадцать лет.

- За Север или за Юг? – деловито осведомился Сэм и не выдержал, засмеялся.

- Главная отличительная черта одесситов – чувство юмора, - сказал я.

Так мы и болтали о разном всю дорогу до Хилсборо. Мне повезло, - конечный пункт назначения Сэма был Цинциннати, так что через Хилсборо он по любому проезжать собирался. Сэм рассказал мне про городок Уокиган под Чикаго, на берегу озера Мичиган, где он жил, а я ему – про Кушку.

- Десятиметровый каменный Крест над городом? – удивлялся Сэм. – Класс, впечатляет.

- И жара летом – плюс пятьдесят в тени. По Цельсию.

- Это сколько же по Фаренгейту?

- Сто двадцать два градуса, - сообщил я, припомнив формулу.

- Жарко, - уважительно заметил Сэм. – Зато у нас енот может запросто в дом войти и украсть еду со стола. А зимой – морозы и даже метели бывают, не хуже, чем в России!

- Еноты, - фыркнул я. – К нам скорпионы заползают. Однажды проснулся, гляжу – сидит прямо над моей головой, на ковре. Жёлто-зелёный такой, с хвостом, - я показал пальцем загнутый хвост скорпиона.

- Брр, - сказал Сэм. – А ты?

- Я его поймал и в банку посадил, он у меня месяц жил, потом выпустил.

- А кормил чем?

- Ночными бабочками. Бросишь ему такую, размером с него почти, он её убьёт и жрёт неделю, вгрызаясь постепенно.

Мы поговорили о диких и домашних животных, потом о спорте, и я рассказал, что играю в футбол.

- Да ладно, - не поверил Сэм. – Разве в России играют в настоящий футбол? Это американская игра!

- Ваш американский футбол – это переделанное английское регби. А наш, в который ногами играют, как раз настоящий.

- Ваш называется соккер, а наш – футбол.

- Ну да, ну да, у нас лапта, у вас – бейсбол, и вообще всё, что американское – настоящее, а не американское и пяти центов не стоит.

- Так это правда. Всё лучшее – в Америке. И вообще у нас всего больше. Вот скажи, у вас Белый дом есть?

- Ты прямо как не русский, Сэм. Какой Белый дом? У нас Кремль московский есть. С мавзолеем Ленина и собором Василия Блаженного рядом.

- Трупы закапывать надо, а не в мавзолеях держать, - наставительно заметил Сэм. – Ну ладно, а дороги такие у вас есть? – он кивнул на трассу, ровно летящую нам под колёса.

- Таких нет, - вспомнил я анекдот. – Лучше – да. Вот скажи, ты можешь руль бросить и, например, спать лечь?

- Как это? – не понял Сэм.

- А у нас – запросто. Врубаешь вторую передачу, монтировку на педаль газа, а сам спать ложишься. Или водку пьёшь с напарником.

- Не понял. А… машина?

- Да куда она из колеи денется!

Сэм секунду молчал, а потом захохотал. Да так, что едва не выскочил на встречку.

- Да ну тебя к чёрту, - сказал, выравнивая руль и утирая слёзы. – Куда она из колеи денется… Рассмешил. Это я запомню.

В Хилсборо мы приехали в шесть часов вечера.

- Смотри, - сказал Сэм, показав куда-то направо. – Цирк! Надо же. С детства бродячего цирка не видел.

Я посмотрел.

На обширной лужайке между деревьями промелькнул большой полосатый бело-синий шатёр, украшенный зелёными и жёлтыми звёздами. Горели первые электрические огни.

Circus Smirkus [1], - прочёл я неоновую надпись, выгнувшуюся дугой над входом. Смеющийся цирк, перевёл про себя. Точнее, ухмыляющийся.

Справа и слева от названия были намалёваны клоуны. Рыжий и Белый. Арлекин и Пьеро. Петров и Боширов.

Сэм затормозил у автостанции на окраине города. Как раз почти напротив цирка.

- Ну, удачи тебе, Серый, - протянул руку. – Интересный ты парень, приятно было с тобой познакомиться.

- Взаимно, Сэм. Так как тебя найти, если что?

- Чикаго, Уокиган, Север-Парк авеню, дом тридцать четыре. Это мой адрес. Записать?

- Я запомню, спасибо.

- Тогда телефон запиши.

- И телефон запомню, диктуй.

Он продиктовал. Я пожал его руку, хлопнул по плечу, вылез из машины.

Сэм коротко просигналил, тронулся с места, и вскоре его жёлтый с серебряной мордой Mack B75 шестьдесят четвёртого года исчез за поворотом.

Я поводил его глазами и поёжился. Солнце садилось, температура падала и в одной рубашке было уже прохладно. Так ведь и не лето, апрель только. Я достал из сумки куртку, надел и пошёл к одноэтажному зданию автовокзала, больше похожему на слегка облагороженный сарай.

За окошком кассы дремал пожилой негр с толстыми очками на носу.

- Привет! – поздоровался я.

Негр вздрогнул и открыл глаза.

- Когда ближайший автобус до Сан-Франциско?

- Прямого нет. Можешь доехать до Денвера и там пересесть.

- Годится. Когда до Денвера?

- В одиннадцать десять будет проходящий.

Я посмотрел на часы. Пять часов ещё ждать. Ладно, подождём.

- Дайте один билет.

- Тридцать два доллара.

- Я заплатил, получил и спрятал билет.

- Не опаздывай, - сказал негр. – Борзая ждать не будет. А следующий только утром.

- Спасибо, - сказал я и вышел на улицу.