Чужая жизнь

— Она имела статус малоперспективной колонии. Больше ста лет назад её отыскали разведчики за пределами занятого Коалицией пространства. На планете отсутствовали разумные аборигены, условия для жизни оказались не комфортными, зато были обнаружены следы присутствия маулов. Сведения о планете поступили в Совет Коалиции, но он уже давно не бросается на каждую случайную находку, забирает только лучшее. В итоге создать колонию в новом мире вызвались основатели Ордена Познающих. Поселенцы прибыли на планету, которую назвали Брионом в честь мифического бога-покровителя учёных. На протяжении следующего столетия Орден воспитал три поколения последователей. Мы редко контактировали с мирами Коалиции, почти не вели торговлю, потребляли небольшое количество ресурсов, которые сами производили, и вообще старались напоминать о себе как можно реже.

— Вам было что скрывать или просто хотели уединиться?

— И то, и другое. За те тысячелетия, что люди изучают наследие погибших рас, возникло множество научных течений. Одни уже забыты, другие только расцветают. Орден Познающих ставил целью приблизиться к пониманию жизни и смерти, которого достигли маулы. Мы были учёными и философами, а не фанатиками и террористами, как нас представляют. Переселяясь на Брион, старшее поколение хотело приобщиться к наследию маулов, но не рассчитывало на невероятные находки. Они случились позднее. Мы скрывали их, однако и среди нас нашлись предатели. Прознав о ценных артефактах, Коалиция пожелала присвоить знания и технологии, которыми мы обладали. Когда Совет получил отказ, он направил против нас армию. Те, кто выжил, превратились в рабов в наказание за бунт.

— А как же ваши знания и опыт? Разве они не представляли ценность? Зачем делать рабами учёных?

— Выжили в основном ученики. Из старшего поколения не осталось никого. Наш дом разграбили. Нас допросили, провели воспитательные процедуры и продали тем, кто заплатил.

— Воспитательные процедуры?

— Пытки и унижение в реальном и виртуальном мире, после которых ты готов на всё: лизать хозяину ноги, подставлять зад, отсосать, умолять отстегать тебя плетью, потому что тогда у боли хотя бы будет предел. При этом мучения не превышают грани, за которой человек сойдёт с ума. Ксандр Вангангер забрал меня из Воспитательного Центра раньше, чем положено. Он узнал, что я был приближен к Старейшинам Ордена. Боялся, что кто-то расспросит меня о браслете маулов раньше него.

Я потрогала древний артефакт на своём запястье.

— Что мне надо знать о нём?

— О браслете или о Ксандре?

— Об обоих.

Эрик помолчал полминуты, прикрыв глаза.

— Сперва о браслете, — решил он. — Его не получится снять, пока он не израсходует свой потенциал. Хирургическая ампутация руки может быть смертельно опасной. Говоря языком маулов, Сабрина заключила сделку со смертью. Наши Старейшины считали, что так просто её не разорвать, поэтому не советую пробовать.

— И не собиралась, — искренне заверила я.

— Кто знает, какие идеи посетят вас со временем? Вдруг, решите прервать цикл воскрешений? — пожал плечами Эрик. — О том, что после каждой смерти душа будет новой, я уже говорил.

— А Ксандр сказал, что не знает возможностей браслета. Если тело окажется сильно повреждено, то может и не воскреснуть.

— Это предположение. Мы не могли его проверить, поскольку не устраивали жестоких убийств ради эксперимента.

Что-то в его словах меня смутило. Ухватившись, за мелькнувшую мысль, я предположила:

— Но сами эксперименты были? В вашем Ордене хранились другие исправные браслеты?

— Вы ясно мыслите, — одобрил Эрик. — Да, один из основателей Ордена носил такой браслет. После первой смерти, случившейся в весьма преклонном возрасте, он умирал ещё четырежды. Один раз в результате несчастного случая и три раза от различных хворей. Браслет не омолаживает тело, но после каждого воскрешения продлевает срок жизни на несколько лет. Человеку, о котором я говорю, было больше ста семидесяти, когда пришли войска Коалиции и он погиб в последний раз.

— В смысле погибло его тело, но до этого в нём побывали несколько личностей?

— Верно. Мы тщательно следили за ними, оберегали их душевное здоровье. В большинстве случаев они смиренно доживали свои дни.

Я подумала, каково это: воскреснуть не в молодом теле, а в оболочке дряхлого старца и, даже если сам умер таковым, прожить ещё несколько лет среди чужих людей, лишённым сил, в ожидании следующей кончины.

— У вас в Ордене был всего один браслет? — спросила я.

— Два. Второй достался Сабрине.

— Я странно себя чувствую! — вырвалось признание.

Мне нравился Эрик, в его обществе было уютно, и я потянулась к нему, ведь только с ним могла поделиться наболевшим.

— Время от времени я узнаю то, чего не знала раньше. Мысли сами приходят в голову. Умею говорить, читать и писать на вашем языке. Привыкла к телу Сабрины за один день. Легко разобралась с местной техникой. Люди вокруг не кажутся чужими, особенно Тадиус. Когда я вижу его, со мной творится что-то непонятное.

— Испытываете сексуальное влечение?

Мои щёки вспыхнули, но на лице Эрика не мелькнуло ни тени насмешки.