Чужая жизнь

Мы остановились у двери, на которой были очень старые наклейки. На них всё ещё двигались бейсбольные игроки, персонажи анимационных фильмов. Сиделка позвонила, и мы стали ждать. Ждать пришлось долго, Миллер пару раз звонила вновь. Дверь нам так и не открыли, тогда женщина сходила к соседям и те ответили, что старика давно никто не видел. На удивление госпожа Миллер оказалась очень отзывчивым человеком и сразу стала звонить в службу спасения, объясняя, что сосед-старик не открывает дверь. Я вернулась в жилблок тётки, где был форменный разгром. Тамино и его телохранитель, не стесняясь, рылись в старых вещах, вытряхивая всё, до чего могли дотянуться. Я села на пол и стала перекладывать старые книжные накопители. Все они были разряжены, и все незнакомыми мне. Я не видела ничего, что хоть как-то напоминало о моей семье, кроме мебели.

— Отодвиньте диван, — приказала я манаукцам.

Идея, что туда могло что-то завалиться, не оправдалась.

— Я мою пол тщательно, отодвигая мебель, — разразилась оправданиями сиделка.

Я готова была разреветься. Это было тяжело. В коридоре послышались звуки голосов. Я вышла посмотреть. Прибыла служба спасения и приступила к работе. Дверь они взломали за пару минут. Я приблизилась, наблюдая, как дюжие парни морщатся от запаха. Жилблок оказался пустым. Госпожа Миллер сразу подала заявку о пропаже господина Шварца. А я прижалась спиной к стене и смотрела в проём некогда моего жилблока. Я видела, как манаукцы аккуратно убирают за собой разгром, как причитает довольная госпожа Миллер.

— Кэйт, — тихо позвал Алиас, когда всё закончилось, — не плачь, — попросил он меня. А я не плакала, это просто слёзы текли.

— Может, в архивах станции посмотрим, — жалобно предложила.

— Давай посмотрим, — согласился со мной Тамино и заключил в объятия. — Тётка, наверное, все ваши вещи выкинула.

— Наверное, — согласилась с ним.

Мы попрощались с госпожой Миллер и направились на встречу с капитаном станции. Он нас принял так же настороженно, как и Миллер. Услышав просьбу, предложил расположиться в кают-компании, куда его помощник нас провёл.

Архивные данные станции вековыми залежами хранились на носителях и время от времени переписывались на новые, чтобы не потерялись. Капитан заверил, что все жители станции зафиксированы в них.

На поиски нужного файла было потрачено около часа, затем ещё пара, чтобы найти чету Гофман. Записи о детях тоже нашлись.

— Спасибо, вы нам очень помогли, — сухо поблагодарил капитана Тамино и осторожно вывел меня из кают-компании.

Я ничего не видела перед собой, шла, как слепая. Я не ожидала, что это настолько страшно. Этот страх пробирается в самую душу.

— Я Кэйт, — тихо шепнула.

— Кэйт, — позвал меня Алиас. — Давай я тебя понесу.

И, не дождавшись от меня ответа, выполнил задуманное. Он нёс меня к скайту, а у меня перед глазами стоял только бланк жителей станции. Никакой Кэйт в них не числилось. Из детей у четы Гофман была лишь дочь — Берта Гофман.

— Кэйт, всё хорошо, — шептал Тамино, но я не слушала его.

Я пыталась не сойти с ума. Я знаю, что я Кэйт, просто знаю. Я знаю, что жила все эти годы. Но было уже страшно продолжить расследование. Меня стёрли, меня больше нет.

— Кэйт, — тихо позвал меня Алиас, я словно очнулась. Мы уже были в скайте, я сидела на коленях Алиаса и цеплялась за его пиджак. — Кэйт, ты слышишь меня?

— Да, слышу, — ответила ему.

— Кэйт, давай поговорим серьёзно. Это, видимо, у вас наследственное, — начал Тамино, а я ему не дала закончить:

— Что наследственное? — повторила за ним, поднимая глаза.

— Твоя тётка не в себе, — нисколько меня не жалея, Алиас пытался указать мне на факты, но, заметив возмущение на моём лице, постарался сгладить углы. — Это, конечно, старческое. Но у тебя тоже что-то случилось.

— Я не сумасшедшая, — дёрнулась я и хотела слезть с его колен.

Алиас крепче прижал, борясь со мной. Я же не хотела его слушать. Мне нужно было побыть одной и разобраться в ситуации.

— Кэйт, успокойся. Мне плевать, что с тобой. Я люблю тебя. Слышишь? Я не отпущу и… — он тяжело вздохнул. — Я боюсь, что это может передаться и нашим детям. А мы, манаукцы, очень страшны в своём безумии.

— Я не сумасшедшая, — твёрдо повторила, стирая злые слёзы. — Я Кэйт Гофман, я сестра Берты. Я помню своё детство, я помню всю свою жизнь.

Алиас укачивал меня на руках, а я, уткнувшись ему в плечо, тихо поскуливала, боясь, что он прав. Неужели я сошла с ума? Нет, нельзя об этом думать. Никак нельзя.

Обратный полёт мы провели в тишине. Я задремала на его широкой груди, и снились мне кошмары.

Алиас