Чужая жизнь

— Я тебя видела, — прошептала она. — Вы красили стены.

Фифи догадалась, что Анжела следила за ними поздно вечером из окна третьего этажа.

— Когда я была маленькой девочкой, я тоже, бывало, наблюдала за людьми, — сказала Фифи, пытаясь завоевать доверие Анжелы. — Обычно я придумывала о них разные истории. В основном это были хорошие истории, в которых они были принцессами или балеринами. Ты тоже так делаешь?

Анжела кивнула.

— И какую историю ты придумала обо мне? — спросила Фифи.

Ответа не последовало, что было неудивительно, так как синяк, должно быть, ужасно болел.

— Расскажи, — настаивала Фифи. — Мне интересно послушать, что ты придумала.

— Что ты — моя старшая сестра, — ответила Анжела, низко склонив голову.

От такого неожиданного и трогательного признания у Фифи появился ком в горле. Она понимала, о чем мечтала девочка, когда наблюдала за их квартирой. Анжеле хотелось жить в безопасном уютном месте, где никогда не бывает драк и скандалов. В таком месте, где все было бы чистым и красивым, а старшая сестра мыла бы и расчесывала ей волосы. Придумывала ли она себе кого-нибудь, кто мог бы ее приласкать и развеселить?

— Анжела, кто тебя ударил? — еще раз спросила Фифи.

Девочка пожала плечами, словно это было неважно.

— Скажи мне. Если детям, которые тебя обидели, это сойдет с рук, то они покатятся по наклонной плоскости. Я поговорю с их матерями.

— Это были не дети, — еле слышно произнесла Анжела.

— Кто же тогда? Это мама или папа?

— Папа, — прошептала девочка, со страхом глядя на Фифи. — Но не говори им ничего, иначе они побьют меня еще сильнее.

Фифи не на шутку разозлилась. У нее в голове не укладывалось, что взрослый мужчина мог избить беззащитного ребенка.

Некоторое время Фифи колебалась. Сердце велело ей отвести Анжелу в их с Дэном квартиру, приложить к синяку лед и сказать мужу, чтобы он позвонил в полицию. Но она боялась, что это может плохо кончиться.

— Почему отец тебя ударил? — спросила Фифи.

— Потому что я вылила на него чай, — угрюмо ответила Анжела. — Понимаешь, я это сделала ненарочно. Он лежал в постели, а я споткнулась обо что-то в темноте.

У Фифи перед глазами возникла неприятная сцена: Альфи, которому лень работать, но не лень ударить маленькую девочку, лежит в своей вонючей спальне. Фифи понимала, что необходимо показать Анжеле, что на свете есть люди, которым небезразлична ее судьба.

— Пойдем ко мне, я промою тебе глаз, — предложила Фифи.

— Я не могу! Отец может узнать, что я заходила к тебе домой, — испуганно сказала Анжела. — Он сделает тебе больно.

— Если он только осмелится поднять на меня руку, то вскоре очень сильно об этом пожалеет, — Фифи старалась говорить спокойно.

— Ты не знаешь, какой он. Он не станет просто приходить к вам и драться. Он устроит вам какую-нибудь подлость. Он такой.

Фифи стало не по себе, когда она поняла, что такая маленькая девочка уже отдает себе отчет в том, какой мерзкий тип ее отец.

— Это мои проблемы, — твердо заявила Фифи. — Твоему глазу просто необходимо уделить должное внимание. А теперь пойдем со мной.

Фифи боялась, что Анжела умчится без оглядки, как только они доберутся до Дейл-стрит, но та и не пыталась убежать, даже когда они встретили Иветту Дюпре, которая вышла из магазина, как раз им навстречу.

— Здравствуй, Фифи, — произнесла она. — Как дела?

Дэн называл Иветту «госпожой француженкой» и утверждал, что никогда не слышал более сексуального голоса. Фифи не спорила, но больше ничего сексуального в этой женщине не было. Некоторые считали, что ей нет еще и сорока, но в одежде, оставшейся еще со времен Второй мировой войны, Иветта казалась почти старухой. В те редкие случаи, когда француженка выходила из дому, она надевала серое приталенное пальто до середины икр и фетровую шляпу. Дэн говорил, что это обмундирование времен Французского сопротивления Иветта надевает специально, чтобы скрыть потрясающую фигуру, перед которой не способен устоять ни один мужчина.

Впервые Фифи зашла к ней через пару дней после того, как они с Дэном переехали на новое место, и попросила заменить молнию на юбке делового костюма, который был нужен ей для собеседования. Иветта показалась ей милой и дружелюбной. Она хоть и не пригласила Фифи в дом, но с радостью согласилась поменять молнию и занести ей костюм попозже.

Дэн, конечно, ошибался насчет ее фигуры, — простое коричневое шерстяное платье подчеркивало ее худобу и плоскую грудь. И в то же время вблизи Иветта казалась довольно красивой, с огромными черными глазами и мягкой линией полных губ. Фифи не понимала, зачем француженка завязывала волосы в такой строгий узел, и почему, будучи первоклассной портнихой и делая элегантную, модную одежду для других людей, сама выглядела так чопорно и старомодно. Фифи надеялась когда-нибудь подружиться с Иветтой и убедить ее покрасить волосы, чтобы скрыть седину, сделать макияж и поменять стиль одежды. Но пока что ей не удалось исполнить свое намерение.