Чужая жизнь

Это меня жутко взбесило, и я теперь уже простым щелчком организовал вокруг замка очередной барьер. Он возник без проблем, только теперь начал ярко светиться. Скорее всего, от переизбытка вложенной в него ярости. Несколько минут я усиленно вглядывался в купол, ожидая, что вот-вот он исчезнет. Но ничего подобного не происходило. Я медленно-медленно опустил глаза и пошел к лестнице. Уже на ступеньках я вскинул взгляд к небу. Купол все еще оставался на месте. Облегченно вздохнув, я в приподнятом настроении стал спускаться. Где-то на десятом витке меня разобрало любопытство и я глянул в окно, гораздо больше напоминавшее бойницу.

– Да что же это за!.. – от потока отборнейшей брани, казалось, задрожала вся башня.

Причиной такой несдержанности явилось очередное исчезновение моего творения. Когда же запас крепких выражений иссяк, я напоследок стукнул кулаком в стену и, громко топая, продолжил спуск. Внизу я на секунду замер, обдумывая ситуацию, а затем уверенно двинулся в библиотеку. Следовало поразмышлять. А где думается лучше, нежели в обители знаний и мудрости?

И теперь я уже целый час сидел в библиотеке, сверля пустым взглядом противоположную стену. Ничего полезного в голову не приходило.

«Ладно, хватит, – мысленно встряхнулся я. – Теперь и дураку должно быть ясно, что само уже ничего не придет. Пора менять тактику и начинать думать самостоятельно».

– Итак, применим логику, – уже вслух продолжил я. – Проведем аналогию с обычной лампочкой. Она постоянно нуждается в электричестве. При его отсутствии лампочка затухает. Может ли здесь быть то же самое? Может. Значит, барьер нуждается в постоянной подпитке. Но в этом случае появляется вопрос. Почему он исчезал, когда я переставал смотреть на него? Хотя нет, последняя попытка просуществовала какое-то время, даже когда я не смотрел. В таком случае скорректируем вопрос. Почему он исчезал, когда я переставал думать о нем? Хм, возможно, тогда прерывался наш контакт и купол терял энергетическую подпитку. Как это обойти? Хм, либо постоянно думать о нем, что по сути неприемлемо. Либо… либо мне нужно нечто вроде батарейки или аккумулятора. А что? Неплохая, по-моему, идейка! Ну-ка, что тут у нас есть?

Я быстро огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь на роль вышеупомянутого аккумулятора. Первым предметом, попавшимся на глаза, оказалась бронзовая чернильница. Я подвинул ее поближе и внимательно осмотрел. Ничего особенного в ней не было. Да собственно в ней вообще ничего не было – даже чернил. Идеальный претендент на роль подопытного «кролика».

– Нарекаю тебя хранителем цитадели сей! – торжественно произнес я.

После чего воздел над чернильницей руки и принялся нагнетать в себе ярость. Сделать это оказалось легче легкого. Достаточно было вспомнить о том, как я недавно облажался на стезе мастера защитных чар, и злость мгновенно поднялась в груди темной волной. Собрав всю эту силу в кулак, я направил ее на чернильницу.

И, пожалуй, лишь благодаря невероятному везению я через миг не лишился рук, а может, и головы. Просто вдруг почувствовал: сейчас произойдет что-то очень и очень нехорошее, и рефлекторно закрылся руками. Ярость же, реагируя на смену настроения, создала вокруг меня защитный экран. А затем чернильница взорвалась. Взорвалась беззвучно, без каких-либо световых эффектов. Ее просто разнесло на части. Открыв глаза, я обнаружил, что осколкам не хватило лишь нескольких сантиметров, чтобы превратить меня в рваную тряпку. О том, во что превратился стол, даже думать не хотелось. Больше всего он напоминал поле сражения времен великой отечественной войны. После того, как по этому полю целый час долбила артиллерия.

– Однако, – заключил я, и оставшееся без моего внимания защитное поле, само собой исчезло, а осколки гранаты под кодовым названием «знание – сила» упали на стол. – Чтоб мне в раю вечность провести! Надо бы, что ли, вернуть все как было. А то неудобно как-то…

Я собрался и мысленно пожелал, чтобы поверхность стола вновь стала гладкой. Эффект от моего пожелания оказался несколько неожиданным. По столешнице словно волна пробежала. А затем кусочки взорвавшейся чернильницы стали медленно погружаться, будто в болото. Вместе с ними уверенно погружались еще пара перьев для письма и другая чернильница. Необычное зрелище настолько завораживало, что мне и в голову не пришло предпринимать что-нибудь против этого. Так я и смотрел на уходящую в поверхность стола собственность Храма. Смотрел, пока последний предмет не скрылся из виду. Только тогда я взял себя в руки и аккуратно потрогал стол. Ничего странного в нем не было – обычный, как и должно быть, твердый стол.

«Точно, – поддакнул мне внутренний голос. – Если только не считать необычным то, что поверхность стала гладкой, словно зеркало. Хотя раньше была шершавой».