Чужая игра (Солдаты удачи - N)

Слава... Эта штука очень опасна для молодой, неопытной души... Сколько хороших людей предали из-за нее самих себя! Сколько судеб она поломала, сколько биографий вывернула наизнанку! Стремиться к славе - значит хотеть всеобщей известности, ждать от незнакомых тебе людей поклонения и любви. Но никому из нас это не нужно, достаточно того, что нас любят и уважают те, кого мы сами тоже любим и уважаем. Взять хотя бы нашу пятерку: разве станем мы доверять друг другу больше, если о наших подвигах станут писать в газетах? Конечно же нет. Я даже больше скажу: таким профессионалам, как мы, слава только помешает делать свою работу. "Бойцы невидимого фронта" - так часто говорят о разведчиках. О нас такое тоже можно было бы сказать. Хотя... возможно, допускаю, что Артист, например, может и хотел бы прославиться. Но только на сцене! А это уже совсем из другой, как говорится, оперы.

Нет, слава - это точно не для нас; слава - это гордыня, один из самых страшных смертных грехов. Конечно, можно гордиться своей Родиной, детьми, профессией - но только не самим собой; все это суета сует...

Но я так и не успел додумать эту тему до конца хотя и обнаружил неожиданно для себя, что они меня очень волнуют...

- Подлетаем к заданному квадрату, - услышали мы усиленный микрофоном голос пилота "вертушки". - Готовность пять!

Слово "пять" означало, что через пять минут мы будем в точке высадки. Спецназовцы по привычке ощупали себя, проверяя свое снаряжение. Нам, у кого не было ничего, кроме собственной одежки, достаточно было просто привести в порядок свои мысли, чтобы в любой момент быть готовыми к любым событиям.

Вертолет сделал два крутых виража над местом высадки, а затем, резко клюнув носом, быстро пошел на посадку. По тому, как действовал летчик, нетрудно было догадаться, что он наверняка прошел Афганистан или еще какую-нибудь "горячую точку": именно так можно было избежать прицельного обстрела при посадке; и пусть сейчас по нас никто не стрелял, привычка действовать по-боевому укоренилась в летчике навсегда. Это, кстати, может взять на заметку любой интересующийся: хороший пример к разговору насчет того, почему обстрелянный солдат всегда гораздо лучше необстрелянного...

Мы сели прямо на полигоне - об этом легко можно было догадаться, посмотрев в иллюминатор вертолета. Наша "вертушка" стояла на краю большого пустыря, по дальней стороне которого шла густая стена колючей проволоки. Метрах в двухстах от нас стояли несколько двух- и трехэтажных кирпичных домов. Людей нигде видно не было В иллюминаторе напротив я увидел два ржавых остова, некогда бывших "Уралами" - трехосными грузовиками, которые обычно использовались различными армейскими службами в качестве тягачей. Их помятые, с выбитыми стеклами кабины красноречиво говорили о том, что полигон уже давно законсервирован - иначе этот лом не торчал бы здесь вот так, на самом виду. Невдалеке, свесив лопасти, стоял Ми-8, сиял свежей краской, но я не удивился. Несмотря на майские дни, зелени на полигоне было совсем немного; земля тут была голой и какой-то серо-сиреневой, словно ее многие годы подряд регулярно поливали какой-нибудь особо едкой химией.

"Да, об экологии здесь никто и никогда не думал. Умертвили местные спецы природу-мать, и видно сразу - постарались на славу. Экспериментаторы, мать их! Теперь здешняя местность годится лишь на натуру для съемок фильма о конце света..." - мелькнуло у меня в голове. Но самым странным и пугающим было отсутствие людей, здесь должна быть и обслуга, и подразделение охраны.

- Майор, бери своих ребят, и прочешите все вокруг, - приказал Голубков, - надо найти хоть кого-нибудь из местного начальства, чтобы оформить все честь по чести. А я пока тут со своими людьми у контейнера останусь. Связь через летчика будем держать.

- Есть найти начальство! - повторил приказ Жуков. - На выход, вперед! - крикнул он своим и первым спрыгнул на жуткую землю полигона "Гамма".

* * *

Леонид Иванович Савченко сидел на втором этаже штаба "Гаммы", в кабинете, который еще недавно принадлежал коменданту полигона генерал-майору Иконникову. Он поджидал, когда техники подготовят к вылету его личный вертолет.

Ему уже сообщили о неожиданной смерти генерала Степанова, и сейчас Савченко напряженно размышлял о том, кто теперь займет освободившееся место. Конечно, было бы неплохо, если бы должность замминистра досталась ему, но Леонид Иванович понимал, что в свете чуть ли не разразившегося на весь мир скандала ему этот пост вряд ли светит.

"Эх, на своем бы кресле усидеть... - подумал он. - Интересно, сам генерал из жизни ушел или ему помогли? Как-то уж очень странно все случилось... А ведь теперь за полигон отвечать некому будет, - мелькнула у него неприятная мысль, - один я из руководства остался, стало быть, с меня и все взятки..."

Эта последняя мысль настолько поразила его своей очевидностью, что у Савченко сразу закололо в области сердца. Невроз передался и в руки: они сразу вспотели и начали заметно подрагивать мелкой, неприятной дрожью.