Чувства, которые ты вызываешь

Мы с ней стукнулись кулаками и исполнили скромный танец.

Я посмотрела на папу, ожидая увидеть такую же радостную реакцию, но он весь как-то напрягся.

– Алло, пап! Мы дождемся поздравлений?

Он сел на водительское место и только потом ответил:

– Да, определенно! Итак, давайте доберемся до центра, пока движение не плотное.

Я посмотрела на часы. Почти пять – вряд ли на дорогах свободно.

Почти час спустя мы подъехали к ярмарке, расположившейся на большой парковке неподалеку от бульвара Уилшир.

Пока мы с папой готовили еду, я украдкой взглянула на него.

– Так что стряслось?

Папа не сводил взгляда с зеленого перца, который нарезал.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему ведешь себя так странно?

Он скривился, но не поднял глаз.

– Не веду.

– Нет, ведешь.

Он вздохнул.

– Прости. Просто сейчас много думаю.

– И о чем? – спросила я, начиная волноваться. Отец редко нервничал при мне, такое случалось, лишь когда все было серьезно.

Наконец папа посмотрел на меня.

– Только что инвестор, на которого я рассчитывал при открытии ресторана, пошел на попятный.

В животе образовался тугой узел. Мы никогда не считали себя богачами, и каждый раз, как папа беспокоился из-за финансов, на меня накатывала волна страха.

– О нет. Что это значит?

– Это значит, что после всей моей работы и планов на это лето придется притормозить.

Я моргнула.

– Мне жаль, пап. Это отстойно.

– Что насчет соревнования? – проговорила стоящая у окна заказов Роуз.

Я повернулась и уставилась на нее огромными глазами, телепатически умоляя заткнуться.

– Какое соревнование?

Папа посмотрел на меня.

Роуз взглядом попросила прощения.

– Прости, я знаю, что ты хотела сохранить это в секрете, но это может все решить, верно?

В груди разгорелось крошечное пламя надежды. Возможно, Роуз права.

– Ну, я хотела сделать тебе сюрприз, но…

– Клара. – Папин голос был пропитан нетерпением. – О чем идет речь?

Я посмотрела на Роуз, и она кивнула, поддерживая меня. Я глубоко вдохнула.

– Одиннадцатого августа пройдет соревнование среди фургонов с едой…

– Я знаю, о чем ты говоришь, – перебил меня папа. – И нет, я не хочу в нем участвовать.

– Почему?! – закричали мы с Роуз.

Он кинул в мусорку остатки перца.

– Потому. Это цирк. У меня нет на это времени.

С каких пор папа так к этому относится? Я нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду? Какой может быть риск? Если победишь, то выиграешь СТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ!

– И что, Клара? Ты знаешь, сколько там участников? Это безумие, шансы на выигрыш мизерны, и я не хочу проходить через эту головную боль. К тому же крайний срок для подачи заявки уже, наверное, прошел.

Я чувствовала, как Роуз сверлит мой затылок взглядом.

– Я уже нас внесла, – прошептала я.

– Что?! – закричал папа, отчего я испугалась и уронила ложку на пол.

Роуз тут же попыталась разрядить ситуацию. Вероятно, научилась этому в Клубе ООН для подростков.

– Эдриан, в случае победы Клэра хотела сделать сюрприз! Это было бы…

– Мне плевать! Вы сделали это без моего разрешения! Вы обе в своем уме?

Последовавшая за этим тишина показалась вакуумом – из фургона высосали весь воздух, и от абсолютной пустоты зазвенело в ушах. В груди камнем осели чувства предательства и разочарования, и я едва могла дышать. Это ощущение было незнакомым и совсем мне не нравилось.

– Ты в порядке, Клэра? – тихо спросила Роуз, положив руку на мое плечо.

Я не знала, как ответить. Нет, не в порядке. Я вспомнила свое эмоциональное «вложение» в этот фургон. Внутренний голос как бы говорил: «Ха-ха, вот как бывает, когда тебе не все равно».

Я начала задыхаться из-за папиной реакции на мою попытку сделать что-то приятное. Из-за обеспокоенности Роуз. Из-за этого дурацкого фургона.

Я швырнула кепку на стойку.

– Увидимся позже.

Мой голос дрожал, и когда я вышла из фургона, потребовались все силы, чтобы не разреветься.

– Клара!

Я проигнорировала папин голос и быстро направилась к выходу с ярмарки. Затем продолжила идти, оставляя ее далеко позади. Слезы, обжигая, градом катились по лицу.

Почувствовав, что потерялась, я осмотрелась и заметила, что пошла на запад, к бульвару Уилшир. Ноги продолжали нести меня вперед – мимо транспортного потока и больших офисных зданий.

Не успела я понять, как оказалась в районе ранчо Ла-Брея. Последний раз я была здесь ребенком, не раз ездила на экскурсию к этим древним, бурлящим битумным озерам, расположенным прямо посреди города. Я вошла на территорию, и меня чуть не сбил с ног запах серы, исходящий от битумного озера и лужаек.

В самом музее меня окатило прохладным воздухом. Кондиционеры в Лос-Анджелесе практически умиротворяли – такие места казались похожими и дарили ощущение чего-то знакомого.

Несколько минут я не двигалась, позволяя воздуху охладить слой пота на моем лице. Позволяя времени все замедлить – мысли, пульс и злость.