Чувства

Мария пыталась уследить в этом муравейнике обыденный порядок вещей. Но правила поведения явно отличались от тех, что она привыкла видеть в программах передач про насекомых. Не было самок, самцов, не попадались на глаза разведчики, отсутствовали строители, да и вообще, вся рабочая деятельность отсутствовала. Все мирно прогуливались, причем, словно семейками. А когда девушка бросила соломинку в центр муравейника, это действие осталось без внимания. Даже ее палец, опущенный на конус одной из насыпи, будто являлся невидимым. Словно муравьи существовали в ее мире, а она в их нет. Девушку это изумляло так страстно, что она иногда забывала перевести дух, кашляя от непроизвольной задержки дыхания. Складывалось впечатление, что ей открывалась другая сторона природной жизни. И было это похоже на истинное течение частиц, без контроля наблюдателя. Мария даже на секунду задумалась о том, что возможно она заснула. И все увиденное – лишь воображение сновидения.

Как только разум девушки осознал ее полное приятие такого поведения муравьев, он тут же включил свое сопротивление. Появилась внутренняя болтовня, обсуждающая абсурдность увиденного.

Мария ахнула вслух. Как будто недавнее милое созерцание позволяло ей наблюдать за невидимой стороной жизни насекомых. А в момент отторжения ее разума такого зазеркалья, картина сменилась на привычную. – Муравьи сразу же заметили соломинку, причем это были разведчики. По своим каналам коммуникации они передали информацию рабочим муравьям, которые утащили соломинку внутрь. Палец же произвел резкий резонанс в их поведении. Одни скрылись в муравейнике. Другие воинственно начали нападать на незнакомый предмет. – Все вернулось на круги своя.

Девушку охватила удручающая скука. Унынье от одинаковости мира захлестнуло ее громадной и зловещей волной. Она подумала о том, что все происходит по шаблону.

– Скучно! – Вздохнула Мария. – Так тоскливо от того, что знаешь наперед, что произойдет!

Ее глаза потемнели от назойливой печали. Все крутилось вокруг единственной мысли: «Как бы вселенная не обещала свою бескрайность, она всегда повторима, где начальная точка – это рождение, а конечная – смерть»!

– Возможно я зря начала этот путь. – Полилась обычная, для таких эмоций болтовня. – Я жила в неведении. Вращалась вокруг своего «личного» мира. Радовалась редко, и часто страдала от своих эмоций, но они постоянно казались мне новшеством, – свежим витком моей жизни. Я признаю, иногда я оказывалась в тупике, но у меня не возникало таких мыслей, как сейчас, что все, что создает мое сознание – это кем-то уже придуманное! И, что я топчусь по вытоптанной земле.

Она посмотрела на небо, слеза покатилась по ее щеке.

– Я с таким рвением начала познавать себя и свою общность с миром, что не заметила изменений в своем восприятии. С одной стороны – я раскрываю секреты своего тела, познаю тайны разума, вскрываю премудрости сознания и желания души, с другой – я вижу во всем этом обычную структуру. Некий шаблон. Как и в любом деле, бизнесе, проекте, прослеживается четкий распорядок действий для дальнейшего развития. Хотя так хотелось волшебства и неповторимости. Бескрайности и бесконечности. Вот даже сейчас, глядя на небо, я вижу нарисованную голограмму, кем-то придуманную и воплощенную в материальном аспекте. Обдумывая все это, так и хочется рассмотреть себя, как некую программу, кого-то, или чего-то…

Мария приняла идею о двоякости своего учения, где движение вперед не позволяет такую роскошь, как шаги назад. Ведь именно задний ход подталкивает рассмотреть мир, как целенаправленную программу. Она осмыслила и предположение, что только легкая остановка для разбора ошибок, или рассмотрения причин неудач должна сопровождать дорогу в жизнь. И то, косвенно и в движении, даже если это происходит во время «отдыха».

Небо, голубое и яркое, постепенно разбавилось прозрачными облаками. Они, как маленькие медузы, что осваивают водное пространство, любопытно плавали в вышине. К ним присоединились более зрелые, совершенно плотные и имеющие белесый оттенок. Их неспешное течение дополнялось некой самодостаточностью и весомостью. Несмотря на медленную плавучесть, картина резко переменилась. Где недавно бороздили юнцы, разрезая небо своей серьезностью, появились темные грозовые тучи. От них веяло строгой и мудрой старостью, где не было место любопытству и влюбленности. Черные и хмурые, они передавали всю важность своего настроения. Где-то за горизонтом вся эта мгла раздалась дождем. Складывалось впечатление, что эти унылые и «грязные» воздушные массы, кроме слез и скуки, не испытывали, ровным счетом, больше ничего. Они настолько были опечалены своей практически прожитой жизнью, что не видели и проблеска света, который дарит молодость и любовь. Вдали блистала молния, сверкая своими острыми мыслями. Повсюду разрывался гром, излагая вслух свои унылые думы.