Чувства

Вопрос, заданный Ганей доктору искусствоведения Торбинскому из местного университета, носил вроде бы чисто академический характер. Так могло показаться человеку, который не был знаком с воззрениями на искусство уважаемого профессора. А вот Гане они были прекрасно известны.

– Чистейшее дерьмо, милочка, этот ваш маньеризм. Повторяюсь: более чистого дерьма, чем этот, с позволения сказать, маньернизм, свет белый не видывал с тех пор, как Илья Глазунов впервые выставил на всеобщее обозрение свою мазню. И маньеризм ваш дерьмо, и те, кто пишут в этой манере, – тем более дерьмо, в квадрате, в кубе, в восемнадцатой степени – очень большое дерьмо.

– Это ты кого, хрен облезлый, дерьмом называешь? Уж не меня ли?

Из-за плеча Торбинского выскочил, как чёртик из табакерки, знаменитый художник Рыбарь, который как раз и был одним из адептов этого самого спорного художественного направления.

– Да, батенька, именно вас. Вкупе с вашим так называемым творчеством, – надменно ответил супостату Торбинский.

И уже через минуту общество могло наслаждаться редкостным зрелищем. Два разгорячённых дармовым алкоголем, убелённых сединами ветерана академических споров вступили в бой без правил: вырванные клочья седой бороды Торбинского и не менее седых бакенбардов Рыбаря, расквашенные носы и сломанные мосты – веселье удалось.

Стоит ли говорить, что Ганя завела этот разговор не случайно. А Кеша очень кстати оказался в компании с Рыбарём как раз неподалёку от места, где употребивший пару соток коньячку Торбинский излагал свои взгляды интересующейся проблемами современного искусства хозяйке.

А потом Кешу уволили. Он перестал быть директором – и сразу всё стало очень плохо.

Глава 8

Что сыграло решающую роль – доносы сотрудников филиала или результаты очередной налоговой проверки, так и осталось для Кеши загадкой. Скорее и то, и другое. Хозяин головной компании был в шоке, когда на его стол лёг отчёт о деятельности руководимого Батуевым филиала: масштабные хищения, сомнительные договоры с контрагентами, явные контакты с однодневками, чудовищный беспорядок в бухгалтерской отчётности, серьёзные налоговые недоимки… Всего этого с лихвой хватало для того, чтобы закрыть Кешу на вполне увесистый срок в тюрьме. Но руководство «Бахуса» приняло решение: сора из избы не выносить. И, самое главное, не выставлять себя на посмешище. В течение трёх лет крупным филиалом с миллионными оборотами руководил откровенный махинатор, дерзкий и беспечный жулик. Кадровая политика компании находилась под угрозой ощутимой дискредитации. Решено было расстаться по-тихому. Кеша написал заявление по собственному желанию. Перед увольнением ему были вручены корпоративная грамота «Директор года» и прощальный подарок – ящик ординарного армянского коньяка. С чем и распрощались.

Но Кеша не стал унывать. По его заданию Ганя написала пару десятков резюме, которые были разосланы по различным адресам. Кеша внимательно просматривал сайты, на которых работодатели подыскивали руководителей для своих филиалов. Батуев руководствовался при выборе будущего места работы одним важным принципом: минимум ответственности при максимуме свободы. Новую должность он нашёл очень быстро. Впрочем, так же быстро с неё и слетел. В филиале фармацевтической компании Кеша орудовал так же, как в «Бахусе». Но ему не повезло: налоговая проверка состоялась всего через полгода после того, как Батуев занял хлебную должность. На этот раз обошлось без грамоты и прощального подарка. Затем в течение двух лет Кеша ещё трижды искушал судьбу, занимая руководящие должности в различных компаниях, но нигде дольше четырёх месяцев не задержался. Потом как отрезало. Видимо, Батуев попал в негласный чёрный список, и перспективные работодатели перестали обращать внимание на заманчивые резюме, которые Ганя писала с редкостной изобретательностью.